Сергий Радонежский был одним из самых почитаемых святых в Древней Руси, и потому его Житие переписывалось книжниками очень часто: по последним данным, сохранилось более четырёх сотен списков Жития1, и можно полагать, что цифра эта не окончательная, так как многие списки остаются пока не выявленными.

Житие имеет сложную и довольно запутанную историю создания, редактирования и бытования текста, не прояснённую до конца по сей день. Между тем история эта тесно связана с формированием культа Сергия Радонежского, и восстановление её, особенно на начальных этапах, чрезвычайно важно.

Собственно, вопросы начинаются уже с первого этапа существования произведения. Житие было создано Епифанием, иноком Троицкого монастыря, младшим современником Сергия, известным книжником, который получил от своих собратьев по перу прозвище Премудрый или Премудрейший. При этом Житие Сергия было не первым его сочинением — в начале XV века Епифаний написал житие другого своего современника, которого также знал лично, — Стефана Пермского. Со Стефаном Епифаний познакомился в ростовском монастыре Григория Богослова, так называемом Затворе, славившемся своей библиотекой. Причём пришёл Епифаний в этот монастырь, видимо, гораздо позже Стефана, незадолго до ухода последнего на проповедь в Пермь, то есть до 1379 года. Скорее всего, именно в этом монастыре Епифаний и принял постриг, а также получил очень хорошее образование — познакомился со многими произведениями славянской и греческой литературы, которые потом часто цитировал, и изучал греческий язык, о знании которого мы можем судить по нередким употреблениям им греческих слов в своих сочинениях2. Впоследствии Епифаний перешёл в Троицкий монастырь, однако, по всей видимости, он не жил там постоянно. Последние годы жизни он провёл в лавре, где и скончался, как считается, около 1420 года.

Епифаний оказался совершенно уникальным книжником — ему посчастливилось быть современником двух выдающихся церковных деятелей своего времени, и не просто современником, но и человеком, лично знавшим их и сумевшим понять величину их подвига и их значение для духовной жизни всего русского народа. Одна из уникальных особенностей творчества Епифания в том, что он обратился к созданию житий Стефана Пермского и Сергия Радонежского сразу после их смерти, задолго до официальной канонизации.

Другая особенность творчества книжника — ярко выраженное авторское начало, что в целом не было характерно для того времени. Епифаний оставил нам уникальные сведения о том, как создавалось Житие Сергия (редчайший случай, когда мы можем проникнуть в творческую кухню тогдашнего автора). В предисловии к Житию он пишет, что был учеником Сергия и после его смерти начал делать записи о святом. Двадцать лет он записывал рассказы о жизни и чудесах Сергия, которые хранились у него без определённого порядка3. Всё это время Епифаний ждал, что кто-то другой, более опытный, чем он, напишет житие святого, но не дождавшись, приступил к этому труду сам, через 26 лет после смерти Сергия, то есть в 1418-1419 годах. Из-под его пера вышло обширное, подробное жизнеописание святого, заканчивавшееся рассказом о преставлении, с большим количеством цитат, стилистических изысков, а также массой исторических подробностей, реалий и фактов, делающих это произведение совершенно уникальным и богатейшим источником по истории того времени.

Казалось бы, уже при жизни Сергия его современники осознали его святость, а посмертные чудеса должны были укрепить их веру. Однако прославить святого взялся только Епифаний, более того, очевидно, что это было его личной инициативой (во всяком случае, так можно заключить из предисловия, единственного источника, из которого мы можем почерпнуть сведения о процессе создания Жития). Причем инициатива эта не была, по-видимому, востребована современниками. Об этом говорит тот факт, что Житие Сергия, написанное Епифанием, не сохранилось как отдельное произведение. Разумеется, это может быть и чистой случайностью — ведь от огромного богатства древнерусской письменности до нас дошли буквально крупицы. Но в случае с Житием Сергия, как кажется, всё гораздо сложнее.

1440-е годы ознаменовались большим интересом к жизнеописанию Сергия. Тогда в монастырь прибыл сербский книжник Пахомий, получивший впоследствии прозвища Серб и Логофет. На протяжении двух десятилетий он работал над Житием Сергия, создав несколько его редакций, число и взаимоотношения которых до сих пор остаются под вопросом. Именно эти Пахомиевские редакции жития и дошли до нас в списках XV века.

Получается, что на протяжении целого века епифаниевское Житие практически не переписывалось книжниками. Это тем более странно, что актуальность его должна была сильно возрасти после обретения мощей Сергия в 1422 году. Одной из причин забвения может быть необычность созданного Епифанием произведения, его, можно даже сказать, неканоничность — оно было слишком большим, содержало слишком много отступлений, цитат, имело слишком ярко выраженное авторское начало, чтобы его можно было использовать как обычное чтение. Это было художественное произведение, отчасти не соответствующее функциям житийного текста. С другой стороны, после обретения мощей Сергия Житие явно нуждалось в дополнении — в добавлении рассказа об этом событии, а также о посмертных чудесах Сергия.

Пахомий Логофет был приглашён для того, чтобы написать новую редакцию Жития, которая была бы применима для служебных целей, содержала бы посмертные чудеса, то есть отвечала бы всем предъявляемым требованиям. Это было необходимо для канонизации святого, которая относится как раз к середине XV века.

Задача оказалась непростой. Об этом говорит и тот факт, что к редактированию жития Пахомий обращался неоднократно: многочисленные списки Жития Сергия можно разделить на несколько групп, различающихся смысловыми акцентами в подаче событий, стилистически, последовательностью и составом глав.

Почему же этот книжник так долго работал с текстом Жития Сергия и несколько раз его переделывал? Окончательного ответа на этот вопрос нет до сих пор. К сожалению, на данном этапе сохранившиеся списки и редакции Пахомия изучены ещё очень слабо: несмотря на наличие нескольких обобщающих трудов" и целого ряда работ, рассматривающих отдельные вопросы в рамках этой темы5, на сегодняшний день мы не можем сказать, что все редакции Пахомия адекватно описаны и выстроена история их взаимоотношений. Увы, учёные не так уж часто обращаются к текстологии Жития Сергия, так что здесь нас ждёт ещё немало открытий.

О масштабах существующих проблем можно составить представление, если попытаться хотя бы в самых общих чертах проследить этапы работы Пахомия над текстом жития.

Нам известно, что Пахомий прибыл в Троицкий монастырь не ранее 1440 года, причём, вероятно, именно для того, чтобы написать новую редакцию Жития Сергия. Заново Житие он не сочинял, а значит, ему был предоставлен список уже имевшегося Жития, написанного Епифанием. Перед Пахомием была поставлена задача создать Житие, более подходящее для монастырских нужд6. Для этого Пахомий существенно, в разы, сократил текст своего предшественника, по-новому осветил некоторые события (например, убрал фрагменты, содержащие антимосковские высказывания Епифания). Собственно перу Пахомия принадлежит новое предисловие (которое также короче епифаниевского), а также главы об обретении мощей святого и посмертных чудесах. Вполне возможно, что некоторые главы о прижизненных чудесах и деятельности Сергия также принадлежат Пахомию, но какие именно, мы никогда не узнаем, так как при отсутствии полной Епифаниевской редакции нам не с чем сравнивать.

В первую очередь были созданы 1-я и 2-я Пахомиевские редакции7, которые, по-видимому, восходят к общему протографу, наиболее близкому к епифаниевскому тексту. Но при этом 2-я Пахомиевская редакция расширена по сравнению с 1-й и, с одной стороны, содержит больше подробностей, явно восходящих к тексту Епифания, а с другой — характеризуется довольно частым использованием эпитета «святой» применительно к Сергию — там, где ни в Епифаниевской редакции, ни в 1-й Пахомиевской этого именования нет8. Это говорит о том, что 2-я редакция была вторым этапом работы сербского книжника (хотя временная разница между ними едва ли могла быть большой). Если в 1-й редакции неоднократно подчёркивается значение московского митрополита, то во 2-й, напротив, в главе о создании Симоновского монастыря вводится упоминание о конфликте монастырских властей и митрополитом. Эти особенности двух редакций пока не получили общепринятой трактовки. Интересно и то, что все списки 1-й редакции содержат рассказ о посмертных чудесах Сергия, идентичный 4-й Пахомиевской редакции. Рассказ этот был закончен не позднее 1442 года — этим годом датируется самый ранний список 4-й редакции, написанный рукой Пахомия9. Из этого можно сделать вывод, что работа над обеими редакциями велась параллельно.

Но последнее предположение вступает в противоречие с предположением Б. М. Клосса о том, что основой 4-й редакции была выявленная им 3-я редакция, создание которой следует относить к 1442 году, так как в заключительной похвале Сергий называется «царем православным миротворец» — что связано с примирением в это время Василия Тёмного с Дмитрием Шемякой в Троице-Сергиевом монастыре10. Помимо существенной стилистической переработки текста, 3-я редакция включила ряд новых глав, рассказывающих как о жизни Сергия, так и о его посмертных чудесах (именно там впервые появляется рассказ о чуде в Латинских странах, которого, заметим, нет ни в 4-й, ни в 5-й Пахомиевских редакциях).

Наконец, есть и ещё одна редакция, созданная на основе 4-й не ранее 1449 года — только там описываются три посмертных чуда Сергия, одно из которых датировано этим временем и которых нет ни в других Пахомиевских редакциях жития, ни в созданной позднее на их основе Пространной (о ней пойдёт разговор ниже). Любопытно, что Клосс не присваивает этой редакции номера — это заставляет задуматься о том, был ли Пахомий её автором.

Сказанное выше позволяет понять, что сложность стоявшей перед Пахомием задачи заключалась в том, что он был вынужден учитывать разного рода интересы заказчиков и руководствоваться цензурными соображениями в связи с современными политическими событиями, которые и нашли отражение в разных редакциях". Параллельно с этим шло формирование перечня посмертных чудес Сергия, который получил окончательное оформление уже в XVI веке.

Таким образом, именно в рамках редакторской деятельности Пахомия происходило постепенное оформление культа Сергия: отбирались трактовки событий и действий святого, создавался перечень его прижизненных и посмертных чудес. Итогом этой деятельности стала 5-я Пахоми-евская редакция — недаром именно она была включена спустя столетие в состав Великих Миней Четиих. Но, с другой стороны, работа Пахомия над Житием Сергия являет собой яркий образчик своего рода переписывания истории.

Русские книжники это понимали; об этом говорит, как нам представляется, появление в начале XVI века новой редакции Жития. Так называемая Пространная редакция была создана, по-видимому, в начале XVI века — 1520-ми годами датируются старшие списки редакции и её предполагаемый протограф — список НИОР РГБ12. На рубеже XV-XVI веков в Троицком монастыре вновь обратились к редактированию Жития Сергия и даже написали новое произведение, посвященное ему, — Молитву.

Казалось бы, Пахомий создал достаточно редакций жития, отвечающих всем требованиям и канонам. Но дело было в том, что в руках у книжников оказался список Жития с его первоначальной редакцией Епифания, и они смогли оценить значение этого текста — первого сочинения, посвященного Сергию и не содержащего всех тех политически окрашенных мотивов, которые был вынужден вносить в свои редакции Пахомий. Однако список этот не был полным — от текста Епифания сохранилось лишь предисловие и первые 10 глав (до главы об «изведении источника»). Чтобы создать новую редакцию, к этому тексту необходимо было присоединить вторую часть. И самым простым решением в данном случае было заимствование этой второй части из какой-то Пахомиевской редакции. Составители Пространной редакции создали контаминацию глав из разных Пахомиевских редакций на основе последней, 5-й, добавив к ней главу из 3-й редакции и заменив некоторые главы на главы из других редакций. Что интересно, одна из замен касалась главы об основании монастыря на Кержаче. Пахомий в разных своих редакциях предложил разную мотивировку ухода Сергия из лавры. Составители Пространной редакции выбрали самый ранний и, возможно, самый близкий к действительности вариант— из 1-й редакции, где уход Сергия объяснялся конфликтом с его братом Стефаном.

Однако тот вид, который Пространная редакция имеет в списках, созданных в Троицком монастыре, далеко не единственный. В других скрипториях книжники, располагавшие списками разных Пахомиевских редакций, считали возможным менять вторую часть. В результате списки Пространной редакции могут иметь самые разные варианты второй части: она может состоять из глав, взятых только из 4-й редакции, а может представлять собой другие виды контаминации и даже дублирование глав из разных Пахомиевских редакций.

При этом первая часть во всех видах Пространной редакции одинакова и восходит, по всей видимости, к одному списку Епифаниевской редакции13. Причём список этот, обнаруженный в XVI веке, как можно судить по разночтениям при сопоставлении текстов разных списков Пространной редакции, содержал ошибки, выявить которые иногда довольно легко (это не означает, что так же легко можно реконструировать исходное чтение. Скажем, может быть очевидно, что в фразе пропущено слово, но вот каким оно было, можно только догадываться).

Изучение списков Пространной редакции (а их выявлено на сегодняшний день уже более 50) позволяет прийти к выводу, что перед нами составной текст, в который его создатели не привнесли ничего принципиально нового — они лишь соединили главы из разных известных на тот момент редакций Жития Сергия14.

В загадочной истории создания Пространной редакции всё ещё остается немало белых пятен. Мы до сих пор не знаем, почему до XVI века дошёл только один, неполный список Епифаниевской редакции Жития Сергия и что случилось со второй частью текста, почему текст Епифания оказался не востребованным на протяжении целого столетия. Все эти вопросы остаются пока без ответа.

На протяжении XVI—XVII столетий продолжали переписываться списки всех известных к тому времени редакций Жития Сергия, более того, русские книжники нередко творчески подходили к своей задаче: имея в своём распоряжении списки разных редакций, они создавали на их основе новые варианты текста, каждый раз по-своему переосмысливая жизнеописание русского святого. Однако с созданием Пространной редакции почитание Сергия обрело некую завершённость. В этом тексте отражено общепринятое представление о деятельности этого подвижника, смысле его подвига, ведь именно Пространная редакция станет основой всех последующих редакций Жития Сергия, именно на её основе будут создавать свои редакции жития Герман Тулупов и Симон Азарьин уже в XVII веке — когда возникнет потребность дополнить Житие новыми чудесами.