В младенчестве моем я чувствовать умел,
Все Жизнью вкpyг меня дышало,
Все резвый ум обворожало,
И первую черту я быстро пролетел.
С какой тихою кpacoю
Минуты детства пpoтекли...

Если в городе был маленький Пушкин «неповоротлив и молчалив», то «едва дохнул он привольным воздухом сельской природы, как в характере его произошла резкая перемена: прежняя сонливость сменилась вдруг резвостью и шалостями, переходящими всякие границы», - писал первый биограф поэта Н. Венкслер.

Сам Пушкин вспоминал, как в детстве носился он по полям и рощам и, «воображая себя былинным героем, сшибал палкою верхушки растений».

Отголоски няниных сказок, лубочные картинки, увиденные им в крестьянских избах, необъятность захаровских просторов - все это, чудесно преломляясь в юной душе, рождало бурную ответную реакцию. Отсюда имена многих героев будущих сказок Пушкина - Руслан, Салтан, Дадон, Гвидон...
Вечерами заслушивались дети сказками доброй няни Арины, а бабушка Марья Алексеевна, «женщина ума светлого и образованного», происходившая из древнего рода Ржевских, любила вспоминать о былом, о деде своего мужа Арапе Петра Великого, Абраме Ганнибале, об обычаях и нравах дворян ХУШ столетия...

В то время под Moсквой существовали еще самобытные уголки, хранившие обычаи, родники чистейшей поэзии. «Зажиточные крестьяне Захарова не боялись веселиться: песни, хороводы и пляски пелись и плясались там часто...» - писал в середине XIX векa П. Анненков.

Захаровскими впечатлениями навеяны образы поэмы «Руслан и Людмила», начатой Пушкиным еще в Лицее; в Захарове им была услышана песня «Как во городе было во Казани..», которую в трагедии «Борис Годунов» поет Варлаам.

Для Пушкина, домашнее воспитание которого, как это было принято в дворянских семьях, велось исключительно на французском языке, знакомство с народной речью значило необычайно много. «Если зимой, в доме отца, в обществе лучших писателей того времени, Пушкин с ранних лет стал увлекаться литературой, то летом, в деревне бабушки, он уже ребенком сжился с народной жизнью», - замечал В. Брюсов.

Не из этих ли двух великих источников, русской и французской культуры, берет начало сам феномен пушкинского стиха - поразительно легкого и мудрого одновременно?
В шесть лет Пушкин уже читал Гомера и Плутарха, а девяти лет, подражая своему любимому Мольеру, «импровизировал Комедийки и, по общему согласию с сестрой (Ольгой), устроил нечто вроде театра, где автором и актером был брат, а публикой - сестра. Раз как-то публика освистала его пьесу «LEscamoteur» (Похититель). Автор, потерпевший фиаско, отшутился эпиграммой на самого себя:

В Захарове в дядьки к Пушкину был приставлен молодой дворовый Никита Козлов. Грамотный, страстно любивший литературу, он приучил воспитанника к дальним пешим прогулкам, привычку к кoтopым тот сохранил на всю жизнь. Позже названия окрестных сел и деревень встретятся в пушкинских, произведениях:
«...Были Колбинские, захарьевские, приказчица с дочерью, хлупинские - рассказывает своей барышне о сельском празднике Настасья в повести «Барышня-Крестьянка».
А в трагедии «Борис Годунов» хозяйка Корчмы объясняет Григорию Отрепьеву (Самозванцу) дорогу в Литву знакомым с детства Пушкину языком: «...Вот хоть отсюда свороти влево, да бором иди по тропинке до часовни..., а там прямо через болото на Хлопино, а оттуда на Захарьево...».

Впечатлениями от поездки к древнему Саввино-Сторожевскому монастырю под Звенигородом, хранившему мощи его основателя, Преподобного Саввы, навеяны строки стихотворений «Монах» и «На тихих берегах Москвы»:

Ближайшая церковь, Которую посещала семья Пушкиных, - Преображенский собор - находится в двух верстах от Захарова, в селе Вяземы. Когда-то роскошная вотчина Бориса Годунова, это древнее дворцовое село помнило польско-литовское нашествие Лжедимитрия. На внутренних стенах пятиглавого храма мог видеть маленький Саша надписи на польском языке, процарапанные кем-то из свиты Самозванца. А у ограды, под старинной ветвистой липой, - могила брата Пушкина Николеньки, умершего в Захарове в раннем детстве. Так пересекалась в сознании юного поэта личная боль и трагедия народа.
В тe годы, когда бывал здесь Пушкин, Вяземы находились в роду Князей Голицыных, с которыми Пушкины были в дальнем родстве. Мать тогдашнего владельца Вязем, московского генерал-губернатора Дмитрия Владимировича Голицына, Наталья Петровна, была яркой представительницей века восемнадцатого.

«Фрейлина при пяти императорах», прозванная в свете «princesse moustache» (усатая Княгиня), она прожила долгую и бурную жизнь. В молодости блистала она в Париже и Версале, при дворе Королевы Марии-Антуанетты. Как-то ее внук рассказал Пушкину домашний анекдот о трех Картах, якобы сообщенных бабушке парижским «искателем приключений» Сен-Жерменом. Позже сюжет этот лег в основу «Пиковой дамы».
«Моя «Пиковая дама» в большой моде. Игроки понтируют на тройку, семерку и туза. При Дворе нашли сходство между старой графиней и кн. Натальей Петровной и, кажется, не сердятся...» (Из дневника А.С. Пушкина).

В 1810 году имение Захарово продается, а одиннадцатилетний Александр Пушкин покидает Москву для учебы в Царскосельском Лицее. Но навсегда в его памяти останутся годы, проведенные в бабушкиной «подмосковной».

Спустя два года петербургской жизни, на пороге юности, словно пытаясь удержать навсегда уходящее детство, он пишет о Захарове в стихотворном послании к своему лицейскому другу Юдину:

Пройдет долгих девятнадцать лет, и, перед женитьбой, летом 1830 года, чувствуя необходимость подвести некий жизненный итог, Пушкин вновь посетит чужое уже Захарово. Отражение нахлынувших тогда на поэта переживаний - в произведениях, написанных им в тот же год, в знаменитую болдинскую осень.

Двадцатый век безжалостно и бездумно вторгся в некогда тихую жизнь подмосковных усадеб, уничтожив их несравненное очарование и красоту. Не уцелел пушкинский дом, нет и березовой рощи; вплотную к заповедным местам подступает чужеродная застройка. Но осталась пушкинская земля, сохранились и no-прежнему напоминают нам о поэте пруд, плотина с мостиком, подъездная дорога, проходящая вдоль всей усадьбы. И сегодня, по рельефу, по отдельным старым деревьям можно выявить ее планировку, представить, как выглядела она при Пушкине.