Аннотация. Выступление содержит анализ современной образовательной ситуации как крайне неблагоприятной для литературного образования в школе. Выявляя мотивы и возможные последствия расшатывания традиционных основ преподавания литературы как учебного предмета, СЛ. Зинин рассматривает различные сценарии его будущего и намечает пути преодоления культурного кризиса, поразившего нашу в прошлом литературо-центричную страну.

 

 

Ключевые слова: школьное литературное образование, русская литературная классика, базовое предметное содержание, селективное обучение, предметная концепция, педагогическая традиция, «золотой канон» литературы.

 

 

Abstract. The paper contains analysis of the current educational situation as extremely unfavorable for literary education in the modem school. By identifying the motives and the consequences of loosening the traditional foundations of teaching literature as an academic subject, author considers various scenarios for its future and outlines the ways to overcome the cultural crisis that hits our country.

 

Keywords: school literary education, Russian classic literature, basic subject content, selective training, objective concept, pedagogical tradition, "the gold standard" of literature.

 

 

 

 

 

Тема обращена в будущее, но для сколько-нибудь точного прогноза на будущее необходим ясный, трезвый взгляд на настоящее, а настоящее у школьного литературного образования, увы, не радужное. Речь сегодня идёт ни много ни мало о существовании самого предмета «Литература», каким его доселе знали мы и наши старшие поколения. Речь уже не только о поисках форм преподавания, а о самом главном — о содержании предмета, о том, на какой литературе будут возрастать наши дети, которые и есть наше Будущее.

 

Содержание предмета «Литература» складывалось веками, пополняясь новыми шедеврами, и в итоге сложился некий «единый текст», из которого образованный человек черпает не только цитаты для украшения речи, но и ответы на вопросы «как и чем жить?», «что такое совесть, честь, сострадание, любовь?». Таким образом, школьнику всегда предлагался не случайный набор произведений, а некое целостное явление — русская литературная классика, скреплённая любовью писателей к России и человеку. И именно эта целостность оказывается под ударом, когда под знаменем реформирования образования конкретные знания признаются ненужными, атак называемые «навыки работы с текстом» (компетенции) — главным результатом изучения литературы. Конечно, навыки нужны, нужен грамотный читатель, но для чего? Это будет читатель Лермонтова и Л .Толстого или романов «Метро 2033,2035 и т. д.» Дм. Глуховского?

 

В классику можно бесконечно углубляться, не достигая дна, тогда как многие литературные новинки предназначены лишь для «одноразового использования». Вы можете спросить: «А как же "золотой канон", некий неприкасаемый список русской классики? Он же есть?» Есть... но только в наших головах, в «файлах» головного мозга филологов. А в главном нормативном предметном документе — Федеральном государственном образовательном стандарте — списка нет. Простонет. Есть только кратко обозначенные результаты обучения и свобода учителя формировать свой список произведений — пресловутая вариативность. В каком-то объёме этот вариатив нужен, но если он преобладает, то возникает вопрос: государство обязывает учителей дать всем детям качественные знания и навыки по предмету или учителя свободны от каких-либо обязательств и могут формировать собственный учебный курс, заполняя «пустой», «рамочный» стандарт своим содержанием и воспитывая какого-то «своего» читателя? В итоге один прочитает с детьми есенинское «Клён ты мой опавший, клён заледенелый...», а другой, поклонник Дм.Пригова, с чувством продекламирует:

 

 

И это вполне реальный результат «продвинутого» стандарта, который уже активно вводится. Такое «усовершенствование» нормативной образовательной базы похоже на срочный ремонт старого дома, в который после реконструкции забыли вернуть его жильцов: дом теперь изящный, лёгкий, но Пушкина и Чехова, оказывается, «уплотнили», и комнаты заселили Акунин, Улицкая, Пелевин и другие «тиражные» авторы.

 

Таким образом, литература сегодня оказалась даже в более уязвимом положении, нежели, скажем, история. Последнюю нельзя демонтировать — её можно исказить, фальсифицировать. Позицию автора литературного произведения исказить трудно (невозможно наделить пушкинского Онегина качествами Скалозуба или представить лермонтовское «Бородино» в комическом свете). А вот раздробить ядро классики, лишить её исторической рамки, разбавить псевдошедеврами современных авторов можно. Для этого достаточно снять вопрос с государственного контроля, и тогда Тургенев и Тютчев могут быть не выбраны учителем, которому будет дано право формировать собственную программу. Причём один как раз предпочтёт сделать её «классической» — и вот вам элитный класс с детьми-интеллектуалами, победителями олимпиад. А другой учитель изберёт «маргинальный» вариант: избранные главы из русской классики, ироническую поэзию 1990-х и ещё что-нибудь по своему вкусу...

 

Такой сценарий будущего (индивидуальные программы для каждого класса и каждого ученика — по способностям или по кошельку) — образец селективного обучения, которое выльется в конечном итоге в «образование не для всех». Как-то в 1990-е годы я участвовал в дискуссии о русской классике в школе, и один из оппонентов заметил: «Зачем классика в программе? Каждый человек в своей жизни и так с ней не разминётся, так как явление это огромное». Ещё как разминётся, не сомневайтесь! Вообще тогдашние яростные споры о том, включать ли в программу то или иное стихотворение Пушкина или Фета, сегодня кажутся смешной проблемой по сравнению с той ситуацией, которую я описал.

 

Где же выход? И возможен ли другой, более отрадный сценарий будущего литературы в школе?

Да, возможен. Но нужно как минимум перестать спекулировать на двух проблемах.

 

Во-первых, надо перестать облекать классику в архаические одежды: она-де непонятна, тяжела, скучна для ребёнка. Живой учитель с живой душой не может преподавать скучно и тяжело, а он и есть посредник между учеником и серьёзным текстом, требующим душевной работы. Именно такого учителя, ответственного и глубокого, и нужно готовить в педагогическом вузе (и это важная и благородная задача).

 

Во-вторых, нужно прекратить пугать «перегрузкой»: дети-де устают, им трудно читать большие тексты. Но если дети в итоге будут «недозагружены» Пушкиным и Достоевским, то такая разгрузка уже через поколение отзовётся бедой! И ведь разгружаться-то предлагается не за счёт литературной периферии, а за счёт сердцевинной части предмета!

 

На этом фоне созданная при поддержке Общероссийской ассоциации учителей русского языка и литературы Концепция школьного филологического образования — пример осмысления будущего нашего предмета как явления развивающегося, но развивающегося в русле отечественной педагогической традиции (знание истории родной литературы, её вершинных произведений из базового списка, упор на нравственное воспитание средствами литературы, совершенствование форм и приёмов преподавания с учётом современных достижений методической науки). Добавим к этому обязательное выпускное сочинение — завоевание двух последних лет, поддержанное всем обществом. Эволюция, а не революция в образовании — вот, с нашей точки зрения, верный путь его подлинной модернизации. Именно на этих основах должна строиться программа литературного образования.

 

От себя же в заключение скажу: мы, наши родители и уже ставшие взрослыми наши дети читали «на вырост» «Героя нашего времени» и «Преступление и наказание». И стали Людьми. И с нами навсегда остались великие имена и книги. Не компетенции. Не метапредметные умения. Остались мы, преломленные в гениальных поэтических строчках великих поэтов, способные по-лермонтовски грустить и смеяться гоголевским смехом. И мы хотим передать это нашим детям. Это — наше будущее и наш «золотой канон» литературы.

 

Зинин Сергей Александрович доктор педагогических наук, профессор Московского педагогического государственного университета, председатель Федеральной комиссии разработчиков ЕГЭ по литературе