Будницкий О.В. «ВЕРХОВНЫЙ ПРАВИТЕЛЬ РОССИИ» АДМИРАЛ КОЛЧАК

С момента окончания Гражданской войны минуло не одно десятилетие, а споры о ней не утихают. Кто был прав, кто виноват? Нельзя ответить на эти вопросы без спокойной, взвешенной оценки событий войны, людей, принимавших в ней участие. «Нет ничего выше Родины и служения ей» — так напутствовал сына А.В.Колчак в своем последнем письме к нему. Для самого адмирала служение России было высшим смыслом жизни. И он до конца выполнил свой долг так, как он его понимал.

Не будем недооценивать значение факта:
когда-нибудь на нем распустится цветок истины.

Г.Д. Торо

Начало пути

Соратники адмирала Колчака присвоили ему громкий титул «Верховный правитель России», хотя реально колчаковцы контролировали Сибирь, Урал (и то лишь некоторое время) и формально Дальний Восток (де-факто его контролировали японцы). К тому же в распоряжении Колчака находились весьма ограниченные материальные ресурсы, да и по своим личным качествам он никак не соответствовал столь высокому званию. Почему же именно он оказался в роли «Верховного правителя России»? И почему в первую очередь с его именем ассоциируется понятие российской контрреволюции?
Думается, прежде всего потому, что он был наиболее известным, авторитетным и уважаемым человеком из тех, кто оказался во главе Белого движения. Это был, как говорится, человек «с биографией».

А.В.Колчак и без «белой Сибири» остался бы в истории, и его имя наверняка попало бы во все советские энциклопедии за заслуги не столько на военном, сколько на научном поприще — как исследователя полярных морей, участника знаменитых полярных экспедиций.

Начнем, однако, сначала. Фамилия Колчак — турецкого происхождения. По семейному преданию, основатель рода Колчаков был потомком Колчак-паши — турецкого военачальника, который в царствование Анны Иоанновны вынужден был сдать крепость Хотин русским войскам. В Турцию, понятное дело, Колчак-паша не вернулся (там его неминуемо посадили бы на кол или подвергли бы какому иному столь же жестокому наказанию) и предпочел осесть в Польше.

Российское подданство Колчаки приняли не сразу, как не сразу были причислены и к российскому дворянству. Скорее всего, это произошло в конце XVIII в., после второго раздела Польши, когда некий Колчак был записан в русскую службу. Приходился ли он прямым родственником Колчак-паше или нет, об этом история умалчивает, но его потомки считали, что приходился.

В роду Александра Колчака по мужской линии были сплошь военные люди. Вся жизнь его отца была связана с армией и военной промышленностью. Во время Крымской войны Василий Иванович Колчак участвовал в обороне Севастополя, был ранен и попал в плен к французам. По возвращении на родину окончил курс в Институте корпуса горных инженеров и был послан служить на Обуховский сталелитейный завод, производивший броню и артиллерийские орудия для кораблей.

Хотя В.И.Колчак и был прекрасным специалистом по артиллерийскому делу, по службе продвигался довольно медленно и звание генерала получил лишь выйдя в отставку. Однако и после отставки еще полтора десятка лет заведовал на том же заводе пудлинго-прокатной мастерской.

Александр Васильевич Колчак родился в 1874 г. в Петербургской губернии. Он с детства увлекался географией, интересовался военно-морским делом, поэтому решил оставить гимназию, где успехами не блистал, и поступить в Морской кадетский корпус. Здесь Колчак учился отлично, однако занять первое место в списке выпускников отказался, возмущенный тем, что его товарищу снизили баллы за дисциплинарные проступки. Колчак уступил ему первое место, полагая, что кадета должны оценивать прежде всего по его достижениям в науках, а не по поведению. Чувство справедливости было у него всегда сильно развито.

Колчак — исследователь Арктики

Выйдя из корпуса в чине мичмана, Колчак, как и положено военному моряку, отправился в плавание. Он побывал на разных морях и океанах, плавал на разных судах, но помимо службы его весьма интересовали науки, в первую очередь океанология и гидрология. Будучи человеком увлеченным и романтичным, Колчак попросил принять его в состав полярной экспедиции знаменитого исследователя Арктики барона Эдуарда Васильевича Толля.

Экспедиция барона Толля собиралась искать легендарную Землю Санникова — остров или даже материк в Северном Ледовитом океане, который якобы еще в начале XIX в. видел русский промышленник Яков Санников. Позднее разные люди тоже рассказывали о какой-то неведомой земле, но найти ее никто не мог. Возможно, это было скопление ископаемого льда, со временем растаявшего, или же айсберги, которые наблюдатели приняли за горы.

В изданном в 1926 г. романе В.А.Обручева «Земля Санникова» (в 1973 г. по мотивам этого романа был снят одноименный фильм) некий морской офицер докладывает о поисках земли Санникова. Фамилия офицера не называется, но это несомненно Колчак — в 1926 г. уже невозможно было упоминать его имя вне контрреволюционного контекста.

Русская полярная экспедиция барона Толля была в значительной степени авантюрной и даже фантастичной. В начале лета 1900 г. Толль и его товарищи отправились на шхуне «Заря» в Карское, а затем в Сибирское море, известное также как море Норденшельда (ныне море Лаптевых), к берегам Таймыра.
Экспедиция продолжалась два с половиной года. Члены экспедиции пережили две полярные зимовки...  

Случалось, что Колчак с Толлем на собаках отправлялись верст на 500 в глубь Таймырского полуострова, добывая себе пропитание охотой и рыболовством. Били перелетных птиц и непуганых животных, еще не встречавшихся с человеком.
Одному из островов, который был обнаружен в ходе экспедиции, Толль дал имя Колчака. Впоследствии этот остров переименовали в остров Расторгуева, но сейчас имя Колчака ему возвращено.
Завершилась экспедиция трагически.
Барон Толль не хотел признать, что Земля Санникова — всего лишь миф. И хотя за время экспедиции было проведено огромное количество наблюдений и замеров, собраны важнейшие сведения (они потом многие годы печатались в виде отдельных выпусков), он считал, что, поскольку Земля Санникова не была найдена, своей цели экспедиция не достигла и ее результаты нельзя признать удовлетворительными. Поэтому Толль решил исследовать малоизученный тогда остров Беннета и вместе с несколькими членами экспедиции остался на нем.

В назначенный срок «Заря» не смогла пробиться сквозь льды к берегам острова, чтобы забрать Толля и его спутников. Экспедиция вернулась в Петербург без своего начальника. О случившемся доложили Русскому географическому обществу и Академии наук. Для спасения барона Толля было решено направить в Арктику новую экспедицию. Возглавил ее лейтенант Колчак.

Это была отчаянная экспедиция. Плыли на вельботе (большой шестивесельной шлюпке), ночевать приходилось на льдинах. Но Колчак сумел все-таки добраться до острова Беннета. Там он обнаружил записи Толля (они были впоследствии изданы), его полевой архив, но самого барона и его спутников найти так и не удалось. Возможно, они попытались самостоятельно выбраться на материк и не смогли. Ясно одно: все они погибли.

Заслуги Колчака как полярного исследователя были высоко оценены. По возвращении из экспедиции Колчак был принят в действительные члены Русского географического общества, награжден Константиновской медалью. Опубликованная им в 1909 г. научная монография «Лед Карского и Сибирского морей» — это серьезный научный труд.

Борьба за реорганизацию флота

Когда Колчак с товарищами возвращался на Большую землю из экспедиции по поиску барона Толля, некая молодая дама прислала им провизию и вино. Все были поражены. Оказалось, что приехала невеста Колчака Софья Омирова, с которой он никак не мог обвенчаться, поскольку постоянно находился в разъездах. И тогда она решилась на романтическое путешествие за Полярный круг, чтобы послать гостинец своему жениху!
В Иркутске они обвенчались, но медового месяца не получилось: началась русско-японская война и Колчак отправился на театр боевых действий.

На войну он попросился сам. Воевал в Порт-Артуре — командовал сначала миноносцем, потом береговой артиллерийской батареей. Сражался мужественно, был ранен, оказался в японском плену. Из плена был отпущен под обязательство, что не станет принимать участия в войне. Когда Колчак через Америку добрался до Петербурга, то узнал, что награжден орденом и золотой саблей за храбрость.

После окончания русско-японской войны Колчак разрывался между научными исследованиями и морской службой. Российский флот был, по существу, уничтожен во время сражений на Дальнем Востоке. Было ясно, что нужно строить новый флот, реорганизовывать систему управления им.

Стали возникать кружки офицеров, в которых обсуждались проблемы возрождения русского флота. Колчак активно включился в работу одного из таких кружков (по-видимому, Центрального санкт-петербургского) и даже был одно время его председателем.

Офицеры полагали, что надо создать Морской генеральный штаб, который ведал бы стратегическим планированием и разработкой общей программы реорганизации русского флота. Их в этом поддерживали и государственные деятели, в частности активно занимавшийся военными вопросами депутат Государственной думы А.И.Гучков. В конечном итоге Морской генеральный штаб был создан, и Колчак поступил туда на службу заведующим отделением русской статистики.

Примечательно, что реализацию разработанной морскими офицерами программы строительства новых судов тормозил Совет государственной обороны. Возглавлявший совет великий князь Николай Николаевич не придавал большого значения флоту и возражал против выделения бюджетных ассигнований на его модернизацию. Тем не менее благодаря поддержке Государственной думы и самого императора Николая II программа в конце концов была утверждена, хотя и в несколько сокращенном виде.
В 1908 г. в «Морском сборнике» была напечатана военно-теоретическая работа Колчака «Какой нужен России флот».

В начале XX в. флот рассматривался в России как вспомогательное средство в войне. Более того, во время Первой мировой войны Балтийский флот был подчинен командующему Северным фронтом генералу Н.В.Рузскому. Когда в 1917 г. запрашивали мнение старших начальников по вопросу об отречении Николая II, то командующего Балтийским флотом не спросили, потому что это было лицо, подчиненное командующему Северным фронтом.

«Сухопутные» начальники и некоторые морские теоретики считали, что назначение флота — защищать берега и морские базы, т.е. быть сугубо оборонительной силой. Колчак же в своей работе утверждал, что флот должен проводить активные наступательные действия и играть самостоятельную роль в боевых действиях.

В 1909 г. капитан 2-го ранга Колчак вновь отправляется в полярную экспедицию. Ледокольное судно «Вайгач» под его командованием совершает плавание из Петербурга через южные моря в Арктику, а оттуда во Владивосток.

Год спустя его военная карьера продолжилась. Колчак вернулся в Морской генеральный штаб, а с 1912 г. стал служить на Балтике. Миноносцы, минное дело — вот чему он посвятил себя. И стал крупным теоретиком и практиком в этой области. В годы Первой мировой войны Колчак проявил себя как отличный командующий минной военно-морской дивизией.

Балтийским флотом, который обеспечивал прикрытие Петрограда от гораздо более мощного немецкого флота, командовал тогда выдающийся флотоводец адмирал Николай Оттович Эссен — сам этнический немец. Колчак, как ведущий специалист по минному делу, принимал самое активное участие в разработке плана минирования входа в Финский залив.

На Балтике Колчак руководил атаками на транспортные суда, которые везли в Германию железную руду из Швеции. Последняя была нейтральной страной, но тем не менее торговала с Германией и поставляла немцам руду, в которой они весьма нуждались. Русские миноносцы потопили пять судов противника, включая несколько транспортных, что надолго блокировало доставку руды в Германию.

Кроме того, Колчак организовал проведение десантной операции в Рижском заливе, сорвав тем самым наступление немецких войск на Ригу. В общем, проявил себя как талантливый военачальник.

Командующий Черноморским флотом

В 1916 г. совершенно неожиданно для себя Колчак получил новое назначение — возглавить командование Черноморским флотом. Из контр-адмиралов он был произведен в вице-адмиралы (выше в морской иерархии только полный адмирал, которым Колчак также будет впоследствии).
Задачи, которые поставили перед Колчаком как командующим Черноморским флотом, были весьма серьезными.

В состав турецкого флота входили два мощных немецких крейсера — «Гебен» и «Бреслау». Хотя Германия продала их Турции, де-факто это были немецкие крейсеры — с немецким командованием и немецкими моряками. И Колчаку нужно было каким-то образом парализовать деятельность этих судов.

К тому же в это время возникла идея провести Босфорскую операцию — высадить десант на Босфоре и захватить Константинополь. Ни больше ни меньше. Извечная мечта об установлении российского контроля над Черноморскими проливами стала преобразовываться в конкретный план.
Аналогичная Дарданелльская операция союзников закончилась, как известно, колоссальной катастрофой, огромными потерями. Британский военно-морской министр У.Черчилль ушел в отставку, считая, что он хотя бы так должен расплатиться за столь неудачную реализацию своей идеи. И после этого — российские планы высадки на Босфоре, такая же на первый взгляд авантюра.

Но, видимо, все же резон в этом был. В ходе Дарданелльской операции турки были весьма основательно потрепаны. К тому же основная часть их войск находилась на Месопотамском (территория нынешнего Ирака) и Кавказском фронтах. По данным разведки, получалось, что реально Босфор защищают две-три турецкие дивизии, не больше. Через день после прибытия на новое место службы Колчак направил свои суда против «Бреслау», отогнав его от российских берегов, а впоследствии, поставив плотное минное заграждение на выходе из Босфора, вообще запер там оба немецких крейсера. На Черноморском флоте была создана морская дивизия — прообраз морского десанта. Начальником дивизии назначили генерал-майора А.А.Свечина — известного военного теоретика и практика. Словом, планы и действия были вполне реалистичными и профессиональными, однако реализовать их было не суждено.

В один из октябрьских дней 1916 г. на дредноуте «Императрица Мария» неожиданно произошел взрыв. Начался пожар, потушить который не удалось. Более 300 моряков погибло, а сам мощный дредноут, недавно построенный в г. Николаеве в рамках программы переоснащения флота, ушел на дно севастопольской бухты. Причина гибели судна неизвестна, хотя версий выдвинуто было немало — от самовозгорания пороха до диверсии. Скорее всего, к взрыву привела простая неосторожность.

По неписаным правилам чести в таких случаях все командиры, начиная с командующего флотом, были обязаны уйти в отставку. Должно было производиться разбирательство, но по настоянию военного министра его отложили до конца войны. Колчак находился в столь взвинченном состоянии, что, дабы его успокоить, и военный министр, и лично император Николай II передали ему через одного из морских офицеров, чтобы он не мучился: император не считает его виновным и полностью ему доверяет.

Надо сказать, что к моменту Февральской революции 1917 г. Черноморский флот находился в очень хорошем состоянии, и Колчак как командующий обладал колоссальным авторитетом. Жил он у всех на виду и пользовался всеобщим уважением как выдающийся специалист, храбрый и ответственный человек.

Это был начальник, который часто выходил в море, прекрасно знал матросов и младших офицеров и являл собой образец службиста. Правда, бывало, что ему изменяла выдержка, он «топтал фуражку» (иногда в буквальном смысле слова), мог устроить чудовищный разгон, но тем не менее в бытность свою командующим не подписал ни одного смертного приговора, что в условиях войны для действующей армии и флота не такой уж частый случай.

Февраль 1917 г.

Февральскую революцию Колчак, как и многие в России, встретил если не с восторгом, то с пониманием. Он считал, что революция произошла прежде всего вследствие неправильного руководства ведением войны со стороны «верхов» и что она послужит исправлению ситуации к лучшему. Так, собственно говоря, думало и большинство представителей образованных слоев.
Как известно, некоторые российские политики были всерьез убеждены в том, что царский двор и его ближайшее окружение связаны с немцами. И это было одним из важнейших аргументов в объяснении причин революции: дескать, революцию делали не для того, чтобы установить в России демократию, а для того, чтобы с помощью демократизации общества добиться победы в войне. Демократизация как средство успешного ведения войны! Совершенно безумная мысль, но тогда она таковой не казалась.

Охватившие верхи общества фобии, например та же шпиономания, передавались народу, что порой приводило к трагедии. В «Восемнадцатом брюмера Луи Бонапарта» Карл Маркс заметил: «Если вы на вершине государства играете на скрипке, то можете ли вы удивляться, что стоящие внизу пляшут?» Очень точно сказано. Приведу один весьма характерный для того времени эпизод. Матросы не пустили мичмана Фока в оружейную башню, потому что у него-де немецкая фамилия. Мичман Фок застрелился. Это был своеобразный отклик на ту «пьесу», которую разыгрывали в «верхах» и которую по-своему воспринимали в «низах».

В отличие от Балтийского флота, на котором расправы матросов с офицерами начались уже в первые дни революции, на Черноморском флоте ситуация сперва оставалась довольно спокойной, что добавило адмиралу Колчаку популярности. Конечно, дисциплина падала, но все-таки определенный порядок еще сохранялся. Однако в июне 1917 г. это относительное благополучие закончилось. Матросы потребовали, чтобы офицеры сдали личное оружие. В ответ один из офицеров застрелился, а адмирал Колчак выбросил свою золотую георгиевскую саблю за борт. В основной же своей массе офицеры были вынуждены подчиниться.

Колчака вызвали в Петроград для дачи объяснений Временному правительству, почему он не предотвратил бунт. Адмирал подал в отставку: обвиняли не бунтовщиков, а самого командующего флотом! Но, возможно, это разбирательство было лишь предлогом для того, чтобы спасти Колчака, вытащив его из Севастополя в такой взрывоопасный момент.

Следует заметить, что, несмотря на эти события, Колчак, как и прежде, пользовался на флоте большой популярностью. Согласно протоколам матросских и солдатских комитетов, во время июньских событий подавляющее большинство выступало против ареста адмирала. Ему по-прежнему верили.

Убивать офицеров на Черноморском флоте стали позднее, уже в дни Октябрьской революции и особенно в начале 1918 г., когда, по злому замечанию Колчака, черноморцы «реабилитировали» себя перед коллегами с Балтийского флота: наконец начали делать то, что положено делать черни в дни революции.

Между Февралем и Октябрем

Итак, Колчак оказался в Петрограде. Любопытно, что именно в эти дни в одной из столичных газет появилась статья, в которой говорилось, что председателю Временного правительства князю Г.Е.Львову следует уступить свой пост адмиралу Колчаку. Так впервые прозвучала мысль о том, что Колчак — это тот человек, который может править Россией.

Между тем оставшийся не у дел адмирал получил от американского адмирала Джеймса Гленнона приглашение совершить поездку в США. Гленнон находился в Севастополе во время матросского бунта и возвращался в Петроград на одном поезде с Колчаком. Он предложил Колчаку поделиться с американцами опытом «минной войны» на море и сведениями о турецких войсках на Босфоре — американцы вроде бы планировали десантную операцию в Дарданеллах.

Колчака эта идея весьма вдохновила. По пути в Соединенные Штаты он сделал остановку в другой державе Антанты — Англии. Здесь Колчака очень хорошо принимали, он даже смог впервые в жизни полетать на самолете (в письме к своей возлюбленной Тимирёвой он восторженно писал о том, какая это мощь — авиация).
По прибытии в США выяснилось, что никаких реальных планов высадки десанта у союзников нет. Тем не менее к Колчаку отнеслись с должным пиететом, его принял сам президент США Вудро Вильсон. Очевидно, в Колчаке видели не только героя войны, но и одну из наиболее заметных политических фигур в России, хотя это не соответствовало действительности.

На родину Колчак возвращался через Японию. Здесь он узнал о большевистском перевороте и о том, что Россия заключила перемирие с немцами, а значит — выходит из войны. Для Колчака как истинно военного человека это стало страшным ударом. Блестящий ученый-полярник уживался в нем с военным практиком и теоретиком. Он был фанатиком войны, считая ее одним из высших проявлений человеческого духа и энергии.

Узнав, что его страна больше не воюет, Колчак предложил свои услуги Великобритании — союзнице России по Антанте. Через английского посла в Токио он попросил принять его на английскую службу, выразив готовность пойти на фронт даже рядовым. Ему было предложено оправиться на Месопотамский фронт (территория нынешнего Ирака), где в числе прочих сражались и русские войска. Но когда Колчак еще был в пути, русские части перестали участвовать в боевых действиях.
Колчак добрался до Сингапура, где британцы посоветовали ему ехать на Китайско-Восточную железную дорогу и возглавить охранную стражу (по существу вооруженные силы) КВЖД, которые должны были стать ядром антибольшевистских военных формирований. В мае 1918 г. Колчак прибыл в Харбин.

«Верховный правитель»

На КВЖД всем заправлял генерал Д.Л.Хорват. Специальных «железнодорожных» войск там не имелось, а когда Колчак попытался их создать, то сразу столкнулся с серьезным сопротивлением.
Надо сказать, что на протяжении всей своей деятельности в качестве лидера антибольшевистского движения Колчак постоянно сталкивался с противодействием со стороны соратников, точнее, тех, кто, казалось бы, должен был ими быть. Так, Хорвату крайне не нравилась активность Колчака. Не нравилось ему и то, что Колчака поддерживали британцы и другие союзники, признавая в нем человека волевого и властного, с всероссийской известностью — не чета Хорвату. Открыто не желал подчиняться Колчаку есаул Г.М.Семенов, который очень скоро стал именоваться генералом.

За Семеновым стояли японцы, снабжавшие его деньгами и оружием. Кончилось тем, что Колчак поехал в Японию «договариваться» и пробыл там несколько месяцев. Кстати, там и прошел «медовый месяц» Колчака и его возлюбленной Анны Васильевны Тимирёвой. К тому времени Колчак уже расстался со своей семьей. Его жена и сын остались в Севастополе, впоследствии им удалось уехать во Францию. Адмирал их больше никогда не видел.

Осенью 1918 г. Колчак вернулся в Россию и отправился на запад, намереваясь добраться до Добровольческой армии. Но по дороге задержался в Омске, куда к тому времени перебралось из Уфы Временное всероссийское правительство (Директория) — всероссийская по названию и сибирская по сути власть. Комитет членов Учредительного собрания (Комуч), по составу в основном эсеровский, и более правое Сибирское правительство объединились, образовав эту даже не двуглавую, а двухэтажную гидру. Между ними постоянно возникали трения, шла борьба за власть.
Колчаку было предложено занять пост военного министра. 7 ноября он вступил в должность, а в ночь на 18-е произошел военный переворот. Лидеры Директории Н.Д.Авксентьев, В.М.Зензинов и Е.Ф.Роговский, а также один из членов правительства, заместитель министра внутренних дел А.А.Аргунов, были арестованы. Затем, согласно официальной версии, на заседании правительства подавляющим большинством голосов (13 «за» и 1 «против») Колчак был избран «Верховным правителем России».
Колчак, конечно же, знал о готовящемся перевороте: без предварительного согласования с кандидатом в диктаторы такие дела не делаются. К тому же адмирал жил тогда на квартире полковника В.И.Волкова — одного из тех казачьих деятелей, которые осуществляли переворот. Впоследствии Волков был произведен в генерал-майоры — это было условием его участия в перевороте.

На том же заседании, на котором Колчак был избран «Верховным правителем», ему присвоили звание адмирала флота (полного адмирала). Принять это звание в Омске, посреди Сибири, от достаточно случайных людей было со стороны Колчака, пожалуй, не вполне этично. Но что было, то было.

Причины поражения

И участники событий, и современные исследователи — авторы книг о Колчаке единодушны в том, что в тех условиях диктатура была эффективнее демократии.
Но так ли это на самом деле? Да, в военное время жесткая власть, казалось бы, должна быть более действенной, но ведь мы знаем, что колчаковский режим потерпел крах. Идея «третьего пути», выдвигавшаяся сторонниками «демократической контрреволюции» (на самом деле они предлагали другой, не большевистский путь развития революции), по-настоящему не была испробована.

В революционное время побеждают зачастую не те, кто сумеет лучше организовать армию, а те, кто сможет убедить, увлечь, повести за собой массы. Мы знаем, что Колчаку и его сторонникам этого сделать как раз и не удалось. Да, собственно говоря, и с задачей создания настоящей армии эти профессионалы военного дела тоже не справились.

В конце 1918 — начале 1919 г. (вплоть до весны) Колчаку сопутствовал успех. Однако затем красные войска под командованием М.В.Фрунзе, М.Н.Тухачевского сумели нанести ряд поражений колчаковским генералам, и история войск Колчака летом — осенью 1919 г. — это история отступления с более или менее удачными попытками контрнаступления. К осени 1919 г. ситуация на фронте стала для колчаковцев уже по существу катастрофической.

Но серьезную опасность для диктатуры Колчака представляла не только Красная армия. В Сибири ширилось повстанческое движение. Повсюду стихийно возникали партизанские или просто бандитские формирования (не стоит забывать, что в Сибири, которая служила местом ссылки и каторги, было много ссыльных и каторжных, и очень часто партизанами называли просто бандитов).

Кроме того, следует иметь в виду, что в Сибири было немало столыпинских переселенцев, которые отнюдь не процветали. Они представляли собой крайне ненадежную массу, которая ожидала прихода большевиков и выступала против Колчака. Большевиков они поддерживали лишь потому, что Сибирь еще не знала, что такое большевизм на практике. А вот о действиях некоторых колчаковских генералов и атаманов (особенно С.Н.Розанова и ряда других) — массовых порках и расстрелах, сожжении деревень, грабежах было известно не понаслышке.

И, конечно же, нельзя забывать об атаманщине. Колчак никогда не был реальным «Верховным правителем» не только России, но и Сибири. Отряды Семенова фактически контролировали Забайкалье. В Чите запросто могли остановить поезд и ограбить пассажиров. Однажды так был остановлен состав, который вез золото во Владивосток для отправки в Японию в качестве займа для поставок вооружения армии Колчака. Семенов захватил золота более чем на 42 млн руб. Были и другие атаманы, помельче — И.М.Калмыков, Б.В.Анненков. На тех территориях, которые они контролировали, никакая иная власть также не действовала.

И наконец, было разношерстное войско, состоявшее из мобилизованных крестьян разных возрастов и казаков. Был и Чехословацкий корпус, причем чехословаки вели себя по-разному в зависимости от политической ситуации и от своих собственных интересов. Но в целом поддержка Колчака со стороны чехословаков стремительно падала, потому что им не нравились действия его войск в отношении мирного населения.

А.В.Колчак с офицерами Сибирской армии. Фотография. 1919 г. Первым слева сидит один из руководителей восстания Чехословацкого корпуса, командующий Сибирской армией Радо-ла Гайда, рядом с ним — А.В.Колчак Став «Верховным правителем», Колчак писал в обращении «К населению России»: «Приняв крест этой власти в исключительно трудных условиях Гражданской войны и полного расстройства государственной жизни, — объявляю: я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности. Главной своей целью ставлю создание боеспособной армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеалы свободы, ныне провозглашенные по всему миру».

Не вызывали одобрения действия колчаковцев и у генерала Уильяма Гревса — командующего американскими войсками в Сибири (они охраняли Транссибирскую магистраль). Впоследствии Гревс вспоминал, что никак не мог взять в толк, чем Колчак лучше большевиков. Во всяком случае, о том, что делали большевики, он тогда судить ещё не мог, но, что творили колчаковцы, видел своими глазами — это было за пределами норм цивилизации.

В стратегическом же отношении главную роль в поражении колчаковцев сыграло то, что ресурсы Сибири не шли ни в какое сравнение с ресурсами остальной части России, да и населения там было в разы меньше. Большевики имели возможность собрать армию в несколько раз большую, вооружить ее, одеть и обуть. И потому имели колоссальное численное превосходство. Поначалу белые компенсировали это более грамотным руководством и организацией войск, но Красная армия набиралась опыта, совершенствовалась и со временем ее боеспособность заметно повысилась. Свою роль в этом сыграли и военные специалисты.

Колчаковские войска были вынуждены оставить Омск. Поезд адмирала стал медленно продвигаться на восток. На территориях, прилегающих к Транссибирской магистрали, да и по всей Сибири вспыхивали восстания против Колчака, организованные в том числе и эсерами: они не забыли военный переворот в ноябре 1918 г. и последовавшую за ним расправу с эсерами в Омске.
В итоге поезд, в котором ехал Колчак, был блокирован на станции Нижнеудинск, а сам адмирал оказался во власти чехословаков и французского генерала Мориса Жанена, которому подчинялись все союзные войска в Сибири, за исключением японских.
Кончилось дело тем, что в обмен на предоставленную чехословакам и всем другим иностранцам возможность свободно выехать с территории, охваченных восстанием, союзники отдали Колчака в руки Политцентра — эсеро-меньшевистской организации, захватившей власть в Иркутске.

Свои полномочия «Верховного правителя России» Колчак передал Деникину, а на восточной окраине России — атаману Семенову, тому, кто подрывал и подтачивал его режим.
Вскоре власть в Иркутске перешла к большевикам. Колчак был помещен в тюрьму. Вместе с ним в заключение отправилась и Тимирёва, которая, как она писала, «сама арестовалась», не желая оставить адмирала.
Адмирала допрашивали, и протоколы допросов (они опубликованы) — ценнейший и один из главных источников для его биографов, потому что, хорошо понимая, что его ждет, Колчак подробно рассказывал о своей жизни. Правда, до конца рассказать не успел. Под угрозой наступления остатков войск В.О.Каппеля Колчак и последний премьер-министр его правительства В.Н.Пепеляев были расстреляны на берегу реки Ушаковки, притока Ангары, 7 февраля 1920 г., а их тела брошены в прорубь.
Так закончился жизненный путь адмирала Колчака.

Подводя ИТОГИ

Какие выводы мы можем сделать? Мог ли Колчак объединить антибольшевистские силы и реализовать идею, альтернативную большевизму?
По своим личным качествам Колчак вряд ли мог быть вождем или стать реальным диктатором. Обладавший такими замечательными качествами, как честность, принципиальность, смелость, чувство собственного достоинства, он вместе с тем был наивным, вспыльчивым, непрактичным человеком. К тому же Колчак был крайне слабым политиком. Порой он делал правильные заявления, но важнейших шагов — предоставления гарантии земельной собственности, передачи земли тем, кто ее захватил, — так и не сделал. И в той конкретной исторической обстановке колчаковский режим был обречен на поражение.

Что стало с близкими Колчаку людьми?

С Анной Васильевной Тимирёвой, вся вина которой состояла в том, что она была рядом с Колчаком, советская власть обошлась жестоко. Из тюрьмы в Иркутске, где она сидела вместе с Колчаком, ее или выпустили, или она бежала, когда их вели на расстрел, — точно неизвестно. А в 1921 г. для нее началась череда арестов и ссылок, сменявшихся недолгими периодами свободы. Она подвергалась аресту и в 1925,1935 и 1938 гг. В 1939 г. Тимирёва была сослана в Карагандинский лагерь на восемь лет. В 1949 г. ее арестовали еще раз, как «повторницу». Получив свободу в 1954 г., она до 1960 г. была лишена права проживать в 15 крупных городах СССР.

Еще более трагично сложилась судьба сына Анны Васильевны от первого брака (с адмиралом С.Н.Тимирёвым). Колчака он ни разу в жизни не видел, тем не менее в марте 1938 г. был арестован как его пасынок и расстрелян (ему было 23 года).
Вдова Колчака Софья Федоровна умерла в1956 г.в Париже. Его сын Александр при поддержке соратников Колчака, а также бывших российских послов и некоторых французских деятелей смог получить прекрасное образование. В годы Второй мировой войны он сражался в рядах французской армии. Внук Колчака также живет во Франции.

Олег Витальевич Будницкий, советский и российский историк, специализирующийся на российской истории второй половины XIX—XX веков, доктор исторических наук, профессор, директор Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и её последствий НИУ ВШЭ, член Европейской академии (Academy of Europe, с 2012)