Сегодня поговорим о самых-самых лучших детских книжках, написанных давным-давно, неустанно переиздающихся, вновь и вновь заново переводящихся, перечитывающихся, перерисовывающихся, экранизирующихся... Можно сказать и длиннее, а можно и гораздо короче - поговорим о классике. То есть о книжках, которые вы, без сомнения, читали, или вам читали их родители. Поговорим об историях, которые вы видели на телеэкране, в театре. Поговорим об известном всем и каждому, но больше, пожалуй, все же о том, что известно не всем, ведь опять-таки всем известно, что предисловий к книжкам не любят читать как раз те, для кого они нужней всего. А именно в предисловиях обычно рассказывается об авторах, иной раз о переводчиках и иллюстраторах, о том, как складывалась жизнь книжки (а у каждой книжки складывается, несомненно, своя, на других не похожая, история), о читателях и критиках и о многом прочем, что как бы и не главное, но без чего история не полна.

Разумеется, обо всем рассказать невозможно, а если возможно, то в книге, во много раз превышающей объем первоисточника, поэтому мы с вами акцентируем внимание на авторах и отражениях, то есть переводчиках и продолжателях (если таковые были) классических историй. Думаю, это важнее и интереснее многого другого в биографии книги.

Начнем с самой задиристой, с самой мальчишеской книжки - с "Питера Пэна" Джона Барри. Две повести о летающем мальчике из наших детских снов написал в начале ХХ века шотландский прозаик и драматург Джеймс Мэтью Барри, подобно своему соотечественнику и младшему современнику Алану Александру Милну, автору "Винни Пуха", человек одаренный, автор ироничный, сочинитель профессиональный, не без успеха попробовавший себя в самых разных жанрах, но в истории литературы всерьез оставшийся одной-единственной детской книжкой, причем и написанной-то вроде бы между делом.

  
Как драматург при жизни он был более популярен, нежели как писатель, меж тем творчество Барри весьма разнообразно и в иных аспектах совершенно не устарело. Так, например, совсем недавно впервые в России была переведена и издана новосибирским издательством "Свиньин и сыновья" очаровательная книжка Джеймса Барри, по жанру -  мягкая сатира на викторианское общество - "Аркадия, любовь моя" - история вполне в духе Джерома К. Джерома об одной пагубной страсти, любви к курению трубки. Точно так же время от времени наши издатели знакомят читателя с давними детективными и любовными романами А.А. Милна, и знакомство это как минимум не разочаровывает. И все же, все же не напиши Милн "Винни Пуха", а Барри "Питера Пэна", скорее всего, сегодня оба они были не только никому не известны за пределами Британии, но и на родине прочно забыты.

Итак, "Питер Пэн". Первоначально история летающего мальчика из детских снов входила в состав других, взрослых и детских, книжек писателя, вероятно, в качестве вставных историй. Затем, в 1904 году, она была представлена в виде пьесы и поставлена на сцене лондонского театра. И лишь в 1906 году в продаже появилась первая повесть "Питер Пэн в Кенсингтонском саду", а самая главная книжка - "Питер и Венди" (прозаическая переработка пьесы "Питер Пэн") - вышла в свет только в 1911 году. С тех пор эта история прочно вошла в круг детского чтения, а теперь, наверное, нет ни одного человека, который не был бы с ней знаком.

Надо думать, что именно огромной популярности "Питера Пэна" сначала в англоязычном, а затем и во всем мире, его автор обязан своей успешной карьерой. Девятый ребенок в семье ткача, человек одаренный и упорный, Джеймс Барри (1860 - 1937) закончил Эдинбургский университет, был журналистом и газетчиком, с 25 лет начал писать художественную прозу и пьесы, работал очень много и на шестом десятке лет добился не только популярности среди читателей, но и официального почета - сделался баронетом, орденоносцем, ректором Сент-Эндрюсского и канцлером родного университета, президентом общества литераторов. Словом, летающий мальчик из детских снов, мальчик, который может всё, сослужил своему создателю хорошую службу.

Десять лет назад о жизни Джона Барри даже был снят художественный фильм, главную роль в котором сыграл наипопулярнейший актер Джонни Депп. Я уже не говорю об экранизациях "Питера Пэна", коих в двадцатом веке сделан был добрый десяток, причем иные из экранизаций осуществлены такими мастерами, как Уолт Дисней, Стивен Спилберг или Леонид Нечаев. Надо ли рассказывать о знаменитом мультфильме Диснея, надо ли представлять экранизацию Спилберга, в которой одни из самых главных ролей своих сыграли Робин Уильямс и Дастин Хофман?

Вернемся к книжке. Точнее к книжкам, потому что, в сущности, "Питер Пэн в Кенсингтонском саду" и "Питер Пэн" (правильнее бы все-таки - "Питер и Венди") - очень разные и мало в чем совпадающие истории. Первая повествует о Питере-младенце, и это своего рода робинзонада про то, как новорожденный сказочный мальчик уже с первых дней жизни был так умен и строптив, что решил не вырастать, ибо ничего хорошего в жизни взрослых британцев викторианского мира не наблюдал, отчего и сбежал (улетел) из дома в парк, где живут только птицы и эльфы, и обрел свободу, но потерял маму. Так ведь всегда бывает: что-то обретаешь, но при этом неизбежно теряешь что-то не менее прекрасное. Питер был строптив и умен, но не разумен и самоуверен, ведь он отчего-то считал, что окошко маминой квартиры всегда будет для него открыто, - и жил, как ему хотелось.

А в следующей книжке, своего рода отклике на "Таинственный остров" Жюля Верна плюс все на свете романтические пиратские истории, Питер уже и тяготится своей свободой, и, пожалуй, хотел бы, да не может вернуться домой, ибо дома - нет, да и нельзя возвращаться, ведь он уже не человек - а герой золотого сна всех на свете мальчишек...

Он не может полюбить, а хотел бы, он может только всегда вовремя приходить на помощь к тем, кого сам же и поставил в трудное положение. Увы, и его тоже не могут полюбить, им могут только восхищаться. Его жизнь неполноценна, ведь она не жизнь, а сон, то есть несбыточная мечта на ночь. Грустная, в общем, книжка, хотя написана вроде бы лихо, приключения в ней сменяются приключениями, как камешки в калейдоскопе,  герои то улетают на малообитаемый остров, то возвращаются к родным окнам, то дерутся с пиратами, то соперничают с индейцами, то летают с эльфами, то беседуют с самым мудрым вороном на свете, то с невинной детской жестокостью заставляют страдать родителей, то используют несчастного крокодила в качестве главного оружия против главного злодея. Но странно: весь этот лихой азарт не вызывает замирания сердца, а вот оплачивающая этот азарт боль родителей (да изредка и муки совести самих героев) такое сочувствие вызывает. Вся эта робинзонада-островиана как бы сама по себе, как бы понарошку (да она ведь и есть понарошку), а реальная скучная жизнь, от которой сбежал (улетел) маленький упрямец, она - настоящая, ее жалко, о ней грустишь и болеешь. Большое искусство - так изобразить сказочную мечту и скучную жизнь, что последняя, несмотря ни на какие полеты, ни на каких пиратов, индейцев и крокодилов, притягивает к себе сильнее. Так - в книге. В экранизациях по-другому. Именно поэтому экранизации, сколько бы хороши они не были сами по себе, всегда останутся вторичными.

А сам Питер Пэн из сказки о Кенсингтонском саде очень мало похож на Питера Пэна из главной истории про пиратов и крокодила. И не только потому, что он подрос; и не только потому, что история про Робинзона Крузо и "Таинственный остров" - совсем разные книги... Почему же? Попробуйте подумать сами. Перечитайте сказки, поразмышляйте. Может, дело в переводах? Но скорее всего не только в них. Подумайте же, а я буду ждать ваших мнений.

Ну а теперь - о другом путешественнике, о том, который летал верхом на гусе. И это совсем другая история.

Ее написала знаменитая шведская романистка Сельма Лагерлёф (1858 - 1940), первая в мире писательница, получившая Нобелевскую премию по литературе (1909). До "Нильса" Лагерлёф создала уже немало замечательных книг - и взрослых, и детских. Все они, равно, как и все последующие ее работы, сделаны в жанре нео-романтизма, наполнены мотивами народных мифов, легенд и сказок. Написала Лагерлёф много, в России ее переводили охотно, ценили высоко. Достаточно сказать, что большими почитателями ее несомненного таланта были столь разные люди и авторы, как Марина Цветаева и Вера Инбер, Юлий Айхенвальд и Юрий Веселовский, а в Скандинавии - крупнейший критик и литературовед Георг Брандес.

Родилась будущая Нобелевская лауреатка и любимая писательница детворы и склонных к романтике и фантастике взрослых в семье отставного военного и учительницы, в родовой усадьбе Морбакка, о которой впоследствии напишет и в одной из глав "Нильса", и в книге воспоминаний. Очень рано Лагерлёф перенесла тяжелую болезнь, долго была прикована к постели и на всю жизнь осталась хромой. Во время болезни она особенно сблизилась со своей бабушкой, прекрасной рассказчицей, знавшей множество скандинавских легенд и преданий. Принужденная болезнью к сидячему и лежачему образу жизни, Сельма Лагерлёф воспринимала мир на слух и посредством чтения, то есть через слово. Судьба, не давшая ей умереть в детстве, как бы повелела девочке стать писательницей. Но сначала разорившаяся семья вынуждена была продать усадьбу, переехать в город, где Сельма много лечилась и, обретя возможность ходить, закончила Учительскую семинарию, после чего стала преподавать в школе для девочек.

И - писать книги. Вероятно, новый романтизм витал в воздухе, скандинавы устали от жесткого реализма ведущих авторов, и появление в литературе доброй, чуткой к слову, обладавшей богатыми фольклорными знаниями, без сомнения талантливой писательницы было отмечено критикой сразу. Уже первый роман Лагерлёф, "Сага о Йесте Берлинге", принес ей заслуженную известность. За "Сагой..." последовали "Невидимые узы", "Чудеса антихриста", двухтомный "Иерусалим", "Деньги господина Арно", "Легенды о Христе" и, наконец, "Чудесное путешествие Нильса...". А за "Нильсом", увидевшим свет в 1907 году, - Нобелевская премия. И - мировая слава. Но, настоящая писательница, Лагерлёф на том не успокоилась и создала еще несколько не менее качественных сборников сказок, романы, книги мемуаров и знаменитую семейную сагу - трилогию о Лёвеншёльдах.

Читать можно и интересно практически любую книгу Сельмы Лагерлёф, многие из них экранизированы, причем недурно. Но всё же главной ее книгой стало "Чудесное путешествие Нильса Хольгерссона по Швеции", задуманное и осуществленное - не удивляйтесь! - как учебник географии. Эта тенденция - обращаться к хорошим писателям, чтобы они сочинили удобоваримый и легко читающийся школьный учебник, таким образом, не российское ноу-хау. Видимо, проблема эта - проблема читабельного школьного учебника - существует во всем мире, коль скоро к ее решению привлекаются такие знаменитые беллетристы, как Сельма Лагерлёф - в Швеции, или Айзек Азимов - в США. (Об учебниках знаменитейшего писателя-фантаста, создателя законов роботехники, мы обязательно поговорим с вами в недалеком будущем, благо в течение последнего десятилетия большинство из них, пусть и поздно, но были переведены в России и выпущены в свет издательством "Полиграфиздат".) Впрочем, "Путешествие Нильса" - учебник не только шведской географии, но отчасти и истории, и экономики, и этнографии, и фольклора. Учебник, читавшийся шведскими детьми в начале ХХ века буквально взахлёб.

А нашими детьми? Тоже взахлёб - по себе знаю. Только у нас он из учебника превратился просто в приключенческую сказку, из которой выпала и география, и история, и фольклор, а осталась - из того, что вкладывала в свою книгу Лагерлёф, пожалуй, лишь история приключений и драма воспитания дружбой, верностью и самопожертвованием.

Думаю, пересказывать сюжет не надо - все его знают. Другое дело - поразмышлять о том, как в переводе из одной книги может получиться совсем другая. К русскому читателю, если не считать никому теперь не известного дореволюционного перевода, "Нильс" прилетел на своем верном гусе Мартине в пересказе А. Любарской и З. Задунайской в сороковых годах. В этой книжке герой сначала - отчаянный шалун и сорванец, затем - под влиянием обстоятельств - верный друг и часто спаситель не только стаи гусей, с которой совершает путешествие в Лапландию и обратно, но и всех птиц, мелких животных, а то и людей, встречающихся ему по пути. В общем, герой без страха и упрека, сильно похожий на Маугли - белого человека, возглавляющего животных колониального мира. Самое забавное при этом то, что именно такого эффекта и не желали изо всех сил советские издатели облегченного варианта истории, придуманной Сельмой Лагерлёф. Но, видимо, он был неизбежен, сколько бы ни работали ножницами переводчики и редакторы. А перевод - точнее пересказ, ибо переводом впятеро сокращенное издание книжки назвать нельзя ни при каком раскладе, тем не менее превосходен. Несмотря на все сокращения, несмотря даже и на то, что герой книжки мало похож на оригинального Нильса. Тот становится героем потому, что вынужден прежде всего спасать свою жизнь, а затем - в каком-то смысле поддерживать свою гордыню, именно благодаря которой он в немалой степени и становится в конце концов настоящим героем, другом и помощником животных. Этот - испугался с первых страниц и стал жалеть сначала себя, а потом и спутников. Но не на испуге и жалости обрабатывает своего щенка под капитана (выражение Александра Грина) Сельма Лагерлёф, а на самолюбии.

Пресловутый индивидуализм - основной движитель европейской цивилизации. Советский Союз пропагандировал принципиально противоположные идеалы. Но книжки для детей издавал чаще всего хорошие. Этот парадокс стал основой отчасти выморочной, но в сущности глубоко настоящей культуры, одним из краеугольных камней был профессиональнейший институт перевода и вообще книгоиздания. Оттого "Нильс" в варианте Любарской и Задунайской до сих пор известен и популярен у нас больше, чем полный "Нильс" в классическом переводе Л. Брауде или в добротном исполнении Ф. Золотаревской. Хотя полные переводы, пожалуй, интереснее для чуть повзрослевшего читателя. Они богаче, разнообразнее, масштабнее. Во всяком случае, именно полный вариант книги, построенной, как бусы, из камешков разнообразнейших сюжетных ответвлений, нанизанных на нить основной истории - собственно путешествия Нильса в Лапландию, породил в последующий детской литературе, особенно скандинавской, множество вариаций, иные из которых встречались и нам в наших беседах. Вариаций на темы боковых сюжетов "Нильса". Каких именно? Предлагаю вам подумать самим и вспомнить прочитанные, в том числе и совсем недавно, книжки северных авторов.

А здесь я еще хочу напомнить вам о советском мультфильме "Заколдованный мальчик", экранизировавшем пересказ Любарской и Задунайской. Там, в свою очередь, сделаны еще большие сокращения, еще сильнее изменен образ главного героя, но, как ни странно, вероятно, благодаря юмору, мультик оказался очень удачным, и, наверное, именно с него и начинает знакомство с этой историей большинство российских детей. Жаль только, что далеко не все, познакомившись с экранизацией и детским пересказом, добираются до полного варианта книги. Потому, что мир настоящего Нильса гораздо богаче, сложнее и интереснее, хотя для чтения и труднее, нежели его вольный пересказ. Потому, что в полном варианте книги герой не только помогает "меньшим братьям", но и учится любить равных себе, но и учится понимать всю живую жизнь - человеческую, животную, природную. А это и всегда было необходимо, сегодня же - особенно, ведь люди в массе своей Божьего мира и не понимают, и не ценят, и не любят. И - главное - безжалостно разрушают ради удовлетворения собственных прихотей. Так обстоят дела сегодня.

Ну, а Нильс  - всегда. Нильс продолжает свой полет, несмотря на то, что мир за эти сто лет изменился до неузнаваемости. Нильс - быть может, один-единственный из прямоходящих - продолжает спасать друзей и любоваться Божьим миром, радуется солнцу, терпит непогоду, учится у друзей и борется с врагами. Как, вообще говоря, и каждый человек. Точнее - как должен жить каждый человек.

И последняя книжка, о которой я хочу поговорить с вами сегодня. Эта книжка также известна каждому человеку с ранних лет, даже если он ее не читал. Речь о повести австрийского писателя Феликса Зальтена "Бемби", неоднократно экранизированной и нашими и зарубежными кинематографистами. Пожалуй, и в самом деле классический анимационный фильм Уолта Диснея видели все. Это, конечно, истинный шедевр, пусть и мало похожий на первоисточник, но зато похожий в самом главном - в любовании жизнью, ее красотой, ее неповторимостью, ее трепетностью.

Феликс Зальтен (1869 - 1945) (настоящее имя Зигмунд Зальцман) родился в Будапеште, но с младенчества до 1938 года жил в столице Австро-Венгрии, Вене, - одном из самых роскошных и культурных городов тогдашней Европы. В 1938, после присоединения Австрии к гитлеровской Германии, когда лицам еврейского происхождения жить на родине стало невозможно, вынужден был эмигрировать в Цюрих, где и закончил свою главную книгу об оленях и других обитателях леса, а затем и скончался - почти сразу после окончания Второй мировой войны. Зальтен был и журналистом, и плодовитым писателем, и драматургом, писал он в основном не для детей, даже и совсем не для детей, но в конце жизни - страстный охотник и природолюб - сочинил несколько сказочных повестей о лесных обитателях, их борьбе за жизнь с множеством хищников, главный из которых, как известно, человек. И эти повести, в особенности первая из них, стали его пропуском в бессмертие. Кстати сказать, в 1936 году невинная сказка, а это значит - правдивейшая из правд - "Бемби" была запрещена Гитлером и, раз так, то, скорее всего, сожжена вместе с другими, неугодными нацистам книгами.

По жанру "Бемби" не столько детская сказка (да и что вообще в ней сказочного, кроме того, что герои ее говорят человеческим языком?), сколько роман воспитания - старый и долговечный литературный жанр, которому отдали дань едва ли не все классики мировой литературы. Жанр, до сих пор себя не исчерпавший, даже несмотря на то, что сама литература, кажется, уже скребет ковшом по самому дну колодца. Но какую бы ни взять более-менее удачную современную книжку, глядь - а под маской фэнтезийного квеста или детективного расследования, или хоть даже и семейного, любовного романа, а таится знакомая физиономия романа воспитания. Причина, видимо, в том, что сама по себе литература - это и есть воспитательный процесс.

Так или иначе, но "Бемби", как, кстати, и "Путешествие Нильса..." именно книжка о воспитании. О воспитании двумя средствами - любви и инстинкта самосохранения, который чаще всего приводит воспитанника любви к самопожертвованию. Тоже своего рода парадокс, но на этом-то парадоксе и держится самое лучшее, чего сумело достичь человечество за все время своего существования, - гуманизм. Человечество, всю свою историю в основном уничтожавшее все вокруг себя и самого себя, сумело выжить потому, что сумело любить, а значит, и рисковать за того, кого любит, и приносить себя в жертву, чтобы любимый выжил. Животные - те же люди, наделяем мы их мышлением и речью или не наделяем. Те же люди потому, что выживают только любовью и самопожертвованием. Во всяком случае, таков главный урок "Бемби". Но, конечно, все это вы и сами знаете, потому что, несомненно, читали эту книжку и слышали о ней разговоры взрослых.

Я хочу поговорить о другом - о том, как ее прочитали и написали русские переводчики. На языке оригинала эта замечательная, в одночасье сделавшая автора знаменитым, а затем навсегда ставшая любимым чтением детей, родителей и педагогов, повесть впервые была опубликована в 1926 году. На русский язык, кажется, первым перевел ее в 1957 году очень крупный и по-настоящему хороший (что, увы, не всегда означало одно и то же) советский писатель Юрий Маркович Нагибин. Тогда же повесть вышла в "Детгизе", а годом позже переиздана была Новосибирским книжным издательством. Эту-то книжку я и получил в подарок от мамы в самом конце 1959 года, когда уже научился читать. То есть вовремя. Конечно, в первый раз мы читали ее вместе с мамой, ну а потом, в детстве, я часто ее перечитывал уже самостоятельно. Вероятно, именно поэтому, когда детство кончилось, уже к ней не возвращался, не замечал переизданий, не заметил своевременно и большой том Зальтена, состоящий из четырех повестей про обитателей все того же леса, в котором Бемби считался королем, в новом переводе поэта и прозаика Владимира Летучего.

  
Считается отчего-то, что именно В. Летучий осуществил первый полноценный перевод "Бемби" на русский язык, до того и Нагибин и другие (кто именно - так и не узнал, уж простите) осуществляли только пересказы. Готовясь к этому разговору, я не только прочел перевод Летучего, но, разумеется, перечитал и пересказ Нагибина. Так вот, уверяю вас, во-первых, что никаких сколько-нибудь значительных сокращений в тексте Нагибина нет, а наоборот, есть даже и незначительные, но значительно украшающие текст добавления переводчика - бывалого охотника, глубокого знатока природы и большого писателя. Причем сделаны эти добавления мастерски и именно там, где они нужны. Возможно, ратующие за абсолютную точность перевода (которой не бывает и быть не может - таковы особенности языка) меня не поймут, возможно, Владимир Летучий обидится, но не сказать не могу: перевод Нагибина, на мой взгляд, намного лучше. Он сделан большим художником, в отличие от нового, осуществленного профессиональным переводчиком. Вообще-то, В. Летучий известен и по справедливости почитаем прежде всего как переводчик немецкоязычных поэтов - Рильке, Гёльдерлина, Георге и др. После того, как он занялся переводом "лесных" повестей Зальтена, его полюбили и читатели младших поколений. И тоже по справедливости, ибо он не только дал точный, пусть и художественно менее впечатляющий, нежели нагибинский, перевод "Бемби", но впервые познакомил нашего читателя с продолжениями "Бемби": как прямым - "Дети Бемби", так и косвенными - историями про пятнадцать зайцев и белочку Перри. Эти вещи немножко слабее, чем "Бемби", что естественно для любого продолжения. Но слабее они лишь немножко, а в каком-то смысле не менее интересны, ибо в них расширяется наш круг лесных знакомств, а кроме того, и роль человека несколько меняется: теперь он уже не только самый грозный враг животных, но - в иных случаях - и грозный их друг, и даже спаситель (в этих ролях выступают егерь и его милая маленькая дочка).

Вероятно, правильнее всего будет привести две небольшие цитаты из переводов Нагибина и Летучего и предоставить вам возможность самим разобраться в том, какой из них вам понравится больше. Не будем далеко ходить, возьмем кусочек из самого начала книжки.

Вот как излагает писатель:

"Малыш не различал голосов, не узнавал напевов, он не понимал ни одного слова в напряженном и бурном лесном разговоре. Не воспринимал он и запахов, которыми дышал лес. Он чувствовал лишь нежные, легкие толчки, проникавшие сквозь его шубку, в то время как его мыли, обогревали и целовали. Он вдыхал лишь близкое тепло матери. Тесно прижался он к этому мягкому, ароматному теплу и в неумелом голодном поиске отыскал добрый источник жизни".

А вот как - переводчик:

"Малыш не различал ни одного из бесчисленных распевов, ни одного слова в этой многоголосице. Он тыкался губами в живот матери, искал, голодный, и нашел источник жизни - и сразу успокоился".

Когда-то Василий Андреевич Жуковский сказал: "Переводчик в прозе раб, в поэзии - соперник". Я думаю, на только что приведенном примере вы можете увидеть, что на самом деле настоящий перевод - соперничество и в прозе, надо только, чтобы за него брался настоящий писатель, равно как за перевод стихов - настоящий поэт.

Вот, собственно, и все. Больше - никаких выводов, заключений и всего того, к чему мы с вами уже привыкли. Сегодня мы говорили о классике, о том, о чем и без нас сказано немало. Что нового мы можем добавить к уже сказанному? Да и надо ли? Лучше просто перечесть, перечувствовать и еще раз подумать над самыми лучшими книжками нашего детства, ведь именно они - наши вечные и самые  верные спутники.