Соловьева Т. Музей: рождение термина
В описи имущества, составленной в 1492 году, после смерти Лоренцо Великолепного, правителя Флорентийской республики и знаменитейшего из меценатов эпохи Возрождения, собранная им коллекция произведений искусства была названа словом «музей». Само слово (равно как и коллекционирование) было не новым, но в подобном смысле оно употреблялось впервые. В ближайшие века термин «музей» окончательно закрепится в европейском обиходе, в том числе и в качестве названия помещений, в которых располагались различные собрания ценностей.
Античные мусейоны Греции и Рима
Греки, от которых слово «museion» пришло в мир, однако никогда не употребляли его по отношению к собранию предметов, связывая лишь с местом поклонения дочерям богини памяти Мнемозины — Музам. Что же касается собраний произведений искусства, а в святилищах и окружавших их священных рощах хранилось множество изваяний богинь и мужских божеств, являющихся творениями великих скульпторов Кефисодота, Праксителя, Мирона, Лисиппа, других известных и неизвестных античных художников, то они носили разные названия — в зависимости от того, в какое хранилище помещались. Произведения живописи собирались в пинакотеках (с греч. — pinax — доска, картина и theke — хранилище), скульптуры и рельефы — в глиптотеках (с греч. — glyptos — изваянный), пожертвованные храмам ювелирные украшения, дорогая утварь, вотивные дары, приносимые по обету, — в храмовых сокровищницах.
Накапливавшиеся ценности и произведения искусства требовали учета, охраны, систематизации, реставрации, а, значит, и особых смотрителей, которые этим занимались бы. Так что с полным правом можно сказать, что основы музейного дела зародились на тысячелетия раньше самих «музеев» — в том смысле, естественно, который вкладывается в этот термин сегодня. По археологическим находкам можно судить, что в подробных списках вещей, составлявшихся древнегреческими «музейщиками», указывались наименование предмета, материал, из которого он изготовлен, вес, особые признаки, степень сохранности, имя бога, которому он посвящен, повод и дата посвящения, имя дарителя. В пропилеях Афинского акрополя найдены остатки пинакотеки, где картины были сгруппированы по художественным школам, что представляет собой прообраз будущей академической экспозиции художественного музея.
При раскопках других греческих храмов обнаружены инвентарные описи и даже некоторое подобие будущих путеводителей для тех, кто приезжал полюбоваться прославленными творениями рук человеческих из отдаленных уголков античного мира.
Первые древнегреческие храмовые коллекции, формировавшиеся стихийно, отличались неоднородным составом. Исключение составляют разве что основанный в IV веке до новой эры Птолемеем I Александрийский мусейон, ставший крупнейшим книгохранилищем античности, и зоологическо-ботанические коллекции Аристотеля (384—322 годы до новой эры), собранные философом в Ликее для исследовательских работ. Целенаправленное коллекционирование, как явление, возникнет позже, а до рождения привычного термина «музей» и вовсе пройдет целое тысячелетие.
Чрезвычайно развился институт частного коллекционирования в Римской империи. Первой римской частной коллекцией статуй и картин стала привезенная консулом и военачальником Марком Клавдием Марцеллом после разграбления в 212 году до новой эры Сиракуз. Эта эллинская колония на восточном берегу Сицилии, основанная, по преданию, коринфянами, в античное время была особенно знаменита своими художественными сокровищами. Считается, что именно Марцелл, который по сравнению с большинством военачальников своего времени, был неплохо образован, положил начало практиковавшемуся впоследствии римлянами увозу произведений искусства из завоеванных городов в Рим.
Располагались такие коллекционные предметы обычно на римских загородных виллах, носивших название «villa urbana». В отличие от «villa rus- tica», представлявших собой, как правило, фермы с амбарами, зернохранилищами, загонами для волов и курятниками, «villa urbana» возводились интеллектуальной элитой для досуга. Здесь отдыхали от городских дел, проводили время за чтением, встречались с единомышленниками, в кругу которых предавались рассуждениям на философские темы.
Эти имения — в подражание Академии Платона и Ликею Аристотеля — римская знать называла му- сейонами. Семантически такое название близко и к тому, которое греки давали священным рощам Муз, бывшим, помимо культового места, еще и центрами литературной жизни, где устраивали состязания знаменитейшие из греческих поэтов. Подобными соревнованиями особенно славилось Феспийское святилище, расположенное в Беотии на склонах горы Геликон, где раз в пять лет в честь Муз проходили общегреческие празднества.
Первый музей
И всё же истоки музейного дела следует искать не в древнегреческих полисах. Своими корнями оно уходит в более глубокую древность. В Африке, например, и на островах Океании археологи обнаружили остатки коллекций предметов религиозного культа, относящихся еще к эпохе раннего неолита. О том, что это именно коллекции, а не случайно оказавшиеся в одном месте артефакты, говорит сам характер находок.
Коллекции, не преследующие прагматических целей для богослужения в храмах или оформления интерьеров святилищ и дворцов, собирали египетские фараоны, цари и богатые вельможи Древнего Востока и Малой Азии. Начиная со II тысячелетия до новой эры в Уре и других городах Двуречья писцы накапливали литературные и научные тексты, написанные клинописью на глиняных табличках, из которых формировались частные и царские библиотеки, самая известная из которых принадлежала ассирийскому царю Ашшурбанипалу (VII век до новой эры) инасчитывала более 30 тысяч табличек.
Прообразами древних музеев можно назвать специальные сокровищницы при древних месопотамских храмах, в которых хранились вотивные дары, военные трофеи, различные природные диковинки. В VI веке до новой эры вавилонским царем Набонидом, получившим за занятия раскопками и собирание древностей у историков прозвище «археолог на троне», в Уре был создан первый в мире «исторический музей», в котором хранились артефакты ранней истории Месопотамии.
Его обнаружил в 1922—1934 годах британский археолог Леонард Вулли. Поразившись разновременности артефактов, непосредственного отношения к Уру не имевших, но почему-то собранных в одном месте, он поначалу даже принял их за копии. «На уцелевшем вымощенном кирпичом полу VI века до н.э. лежало с полдюжины предметов, причем самый поздний из них был на семьсот лет старше вымостки, а самый древний — на тысячу шестьсот, если не больше», — писал археолог в книге «Ур Халдейский», вышедшей в свет в 1930 году в Вашингтоне. Вулли сравнивал это удивительное событие с тем, как если бы, заглянув в собственный платяной шкаф, человек обнаружил там древнеримскую статую. О том, что все эти разные вещи попали в одно место не случайно, и найдено именно музейное хранилище, следовало и из расшифрованных позже надписей на глиняном цилиндре, сделанных на трех языках, в том числе шумерском, исполнявшем в древности ту же роль универсального научного языка, что и латынь в Средневековье. Вулли назвал эту клинопись «древнейшей из известных науке музейной этикеткой».
Среди найденных артефактов разных эпох оказались изделия различных периодов Месопотамии, в том числе, относящиеся к отдаленному времени царствования аккадского царя Саргона Великого, правление которого приходится приблизительно на 2316—2261 годы до новой эры. Экспонатами древнего музея стали артефакты из Шумера и Аккада, большое посвятительное навершие древней булавы и глиняный конус закладки правителя Ларсы 1700 года до новой эры, касситский межевой столб, датируемый примерно 1400 годом до новой эры, обломок диоритовой статуи царя Шульги, правившего Уром около 2100 года до новой эры (о том, что это именно Шульги, свидетельствовала надпись на обломке). Еще один древний предмет — округленный сверху известняковый рельеф с изображением бога Эа, покровителя Эриду, одного из самых древних городов, который существовал в долине между реками еще в V — начале IV тысячелетий до новой эры. Эа изображался с сосудом в руках, из которого изливались две реки, дающие жизнь всей Месопотамии — Тигр и Евфрат.
В «библиотечном архиве» музея хранились глиняные таблички предыдущих тысячелетий. Некоторые из них имели «сопроводительные» надписи, сообщавшие, что клинописи были найдены в Уре вавилонским царем Набонидом. «Я увидел и переписал на удивление очевидцам», — информировал от его имени древний писец.
Самое удивительное, что многие экспонаты еще в древности подвергались реставрации. Так, была аккуратно очищена от грязи надпись на обломке статуи шумерского царя; неизвестным вавилонским мастером починен туалетный ларец из слоновой кости с рельефным изображением танцующих девушек в египетском стиле. Этот ларчик не мог быть изготовлен в Месопотамии: в нем чувствовалась рука одного из финикийских мастеров Тира или Сидона, которые своей искусной резьбой по слоновой кости славились по всему Ближнему Востоку.
Известно и имя хранительницы музея — это одна из царских дочерей, жрица Бэл-шалти-Нанна. От рождения она носила имя Эн- нигалди, но при посвящении принцессы в жреческий сан оно, по традициям того времени, было заменено на храмовое. Верховной жрицей лунного бога царская дочь стала после того, как в Уре был восстановлен древний институт иеродул лунного бога. Кроме обязанностей верховной жрицы и «директора» исторического музея, царевна была еще и администратором школы для девочек из знатных семей — в одной из комнат дворца было найдено множество глиняных табличек так называемого «школьного типа», на которых учились письму, слоговые таблицы с колонками слов, фрагмент словаря, прочие ученические тексты.
Подобное хранилище древностей во времена Набонида было и в самом Вавилоне — в начале XX столетия его обнаружил в одном из царских дворцов немецкий археолог Роберт Кольдевей, обративший внимание, что несколько помещений строения заполнены вещами явно более древними, чем стены дворца.
Реликварии Средневековья и студиоло Возрождения
Первые средневековые коллекции носили, в основном, религиозный характер и хранились в церковных сокровищницах, отчасти выполнявших те же функции, которые будут выполнять музеи в будущем — в них накапливались предметы, занимавшие особое место в системе ценностей и культурной традиции эпохи. Это были собрания статуй Девы Марии и святых, кресты, ювелирные украшения, короны, дорогая культовая утварь из благородных металлов, реликварии, украшенные драгоценными камнями. Особенно прославилась раннесредневековая сокровищница Карла Великого (VIII—IX века) в Ахенской капелле, где хранились античные геммы, дорогие оклады книг, изделия из слоновой кости арабских и византийских мастеров, одежда из шелка и парчи, христианские реликвии.
Никакой системы в подобных собраниях, формировавшихся из полученных в качестве подношения предметов искусства или трофеев, захваченных в крестовых походах и набегах на феодальные замки, не было. Как и в тех средневековых коллекциях, предметы для которых подбирались намеренно — в соответствии с интересами и потребностями собирателя, нередко не слишком образованного, а то и отличавшегося просто дурным вкусом. В некоторых странах Европы такие хранилища дорогих предметов даже называли незатейливо: «гардеробная», обозначая так не только место, где держали одежду, но и всё имущество в целом, о какой бы его части ни шла речь.
В полной же мере феномен собирания коллекций смог раскрыться только в эпоху Возрождения. Коллекционирование постепенно приобрело четкую направленность и избирательность, стали возникать первые музейные учреждения. И хотя степень их доступности зависела исключительно от воли владельцев, к работе над экспозициями часто привлекались ученые, выдающиеся художники и архитекторы. Именно это стало важным фактором превращения бессистемных и хаотичных накоплений античных ценностей в упорядоченные коллекции, которые послужили богатейшим фондом для будущих музеев.
В XV—XVI столетиях, на которые приходится Ренессанс в Европе, во многих европейских городах, появились антикварии (одним из первых — на Капитолии в Риме, впоследствии переросший в Капитолийский музей), художественные галереи, кабинеты редкостей, кунсткамеры. Последние, послужившие в будущем созданию тематических музеев, использовались для размещения и хранения специальных коллекций, состоящих из естественнонаучных экспонатов или разнообразных древних, редких и курьезных вещей, как природных, так и рукотворных.
Самой богатой коллекцией в эти столетия обладала Пражская кунсткамера, в которой хранились научные приборы, оптические и механические устройства, чучела экзотических птиц, бивни, окаменелости, «магические» предметы, вроде корня мандрагоры, «жабьего камня» или рога единорога, анатомические аномалии людей и животных.
Мощный импульс развитию коллекционирования дали новые географические открытия XV—XVI веков, благодаря которым для европейцев открылись культурные миры Америки, Африки, Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока. Мореплаватели привозили в Европу экзотические одежды, оружие, посуду, домашнюю утварь, украшения.
Не меньшим спросом, чем творения неизвестных ранее народов, пользовались образцы экзотической флоры и фауны, и, прежде всего, те, которые поражали своей окраской, формой или размерами.
Экзотические коллекции быстро вошли в европейскую моду, так что уже во второй половине XVI века пышность и великолепие европейских дворов стали оцениваться не только по роскоши приемов, но и по наличию собраний красивых, диковинных и экстравагантных вещей, которые выполняли, в своем роде, представительные функции. Спрос формировал корпус не только коллекционеров редкостей, но и специальных агентов, среди которых было много образованных людей, разбиравшихся в культурной ценности экспонатов таких домашних «музеев».
Большую роль в становлении музейного дела сыграли студиоло — кабинеты для занятий, воплощавшие античные идеалы «ученого досуга», в которых вместе с библиотекой располагались коллекции гемм, рукописей, скульптур и картин. Здесь вели беседы о философии или созерцали произведения искусства. Современниками эпохи это место воспринималось как возрожденная форма античного мусей- она. Принципы организации коллекций студиоло позволяют считать их протомузейным учреждением.
В этом же столетии в развитии коллекционирования произошли важные качественные изменения. Владельцы ряда собраний стали демонстрировать отобранные ими предметы в соответствии с определенной концепцией и с учетом восприятия создаваемых экспозиций сторонним зрителем. Одни открывали двери только для титулованных особ и придворных художников, другие считали возможным показывать свои экспозиции более широкому кругу лиц.
Конечно, коллекции XV—XVI столетий еще довольно эклектичны: античные древности соседствовали в них с картинами, минералы со скульптурой, астрологическими инструментами, и даже такими диковинками, как кокосовые орехи. Но такова интеллектуальная неугомонность эпохи Возрождения.
