В воскресенье 18 августа, в день святых Флора и Лавра, Дмитрий, отстояв службу в монастыре, хотел было проститься с игуменом, но тот попросил его задержаться и, пока готовили освящение воды, пригласил к столу. В беседе во время трапезы преподобный предсказал своему гостю победу в предстоящей битве с полчищами Мамая. Двум же инокам Пересвету и Ослябе (Поединок Александра Пересвета с татарским богатырем Темир-мурзой (Челибеем), в котором оба погибли, стал началом Куликовской битвы. Андрей Ослябя остался после боя невредимым, в дальнейшем проявил себя на дипломатическом поприще (прим. ред.)  повелел присоединиться к дружине, затем торжественно благословил полководца и «все христолюбивое воинство». Вскоре князь вернулся в Москву, а 27 августа повел рать в поход.


Начиная с XVIII в. этот рассказ прочно вошел в историческую литературу. Писатель, историк, публицист (почетный член Петербургской АН с 1818г.) Николай Карамзин писал: «Дмитрий выехал из обители с новою и еще сильнейшею надеждою на помощь небесную». Ту же мысль повторил историк (академик с 1872 г.) Сергей Соловьев. Еще образнее высказался в 1892 г. историограф, источниковед (академик с 1900 г.) Василий Ключевский в речи, посвященной 500-летней годовщине со дня кончины высокочтимого старца: «Глаз исторического знания уже не в состоянии разглядеть хода этой подготовки великих борцов 1380 года; знаем только, что преподобный Сергий благословил на этот подвиг главного вождя русского ополчения, сказав: "Иди на безбожников смело, без колебания, и победишь"».


Однако в XX в. факт посещения князем Троицкого монастыря историки поставили под сомнение. Они обратили внимание: ни «Рогожский летописец» (XV в.), ни общерусская «Симеоновская летопись» (конец XV — начало XVI в.) о нем не упоминали. Впервые преподобный фигурировал в связи с Куликовской битвой в «Московском летописном своде» (коней XV в.): «...приходит князь великий Дмитрий Иванович к реке Дон за два дни до Рожества святыя Богородица. Тогда же приходит грамота к великому князю от преподобного игумена Сергия от святаго старца благословенная, в ней же и писано благословение таково, веля биться ему с татарами...».

Подробности же судьбоносной встречи двух великих людей появились в «Сказании о Мамаевом побоище», созданном через сто с лишним лет после описываемых событий. Оно дошло до нас не только во множестве списков, но и в различных редакциях, отличающихся как временем написания, так и содержанием, и каждая к основной сюжетной линии добавляла все новые детали. Вот почему ранние повествования — очень краткие, а поздние — весьма пространные, и множество зафиксированных в них фактов другие источники не подтверждают и даже нередко опровергают.


Это подметили ученые уже в XIX в. Так, по мнению Соловьева, значение Куликовской битвы для России было настолько велико, «что одним сказанием не могли ограничиться. О подобных событиях обыкновенно обращается в народе много разных подробностей, верных и неверных: подробности верные с течением времени, переходя из уст в уста, искажаются, перемешиваются имена лиц, порядок событий; но так как важность события не уменьшается, то является потребность собрать все эти подробности и составить из них новое украшенное сказание; при переписывании его вносятся новые подробности. Это второго рода сказание отличается от первого преимущественно большими подробностями, вероятными, подозрительными, явно неверными».

Последующие изыскания выявили и хронологические неувязки в «Сказании о Мамаевом побоище». Как уже говорилось, сбор русских полков в Коломне, согласно его тексту, был назначен на 15 августа, а поездка Дмитрия в Троицкий монастырь состоялась три дня спустя. Выходит, ради того, чтобы получить благословение преподобного, высшее военное руководство в самый ответственный момент бросило подготовку похода и сбор войска на произвол судьбы? Это кажется сомнительным.

Есть еще более весомый довод против свидания двух знаковых для отечественной истории личностей. «Пространная летописная повесть» (или «О побоище, иже на Дону, и о том, князь великий как бился с Ордою»; последняя четверть XV — начало XVI в.) сообщает: 20 августа русская рать вышла из Коломны, но о дате прибытия туда Дмитрия умалчивает. Впрочем, в данном случае ее легко установить. Известно, что накануне похода, т.е. 19 августа, на здешнем Девичьем поле он проводил смотр войск, затем посетил местный Успенский собор, где ратников благословил епископ Герасим. Значит, московский князь приехал в этот пограничный город своих владений не позднее вечера 18 августа. Но тогда он не мог побывать в тот же день в Троицком монастыре — преодолеть расстояние между этими пунктами за несколько часов трудно даже в наше время, а способами передвижения, существовавшими XIV в., было просто невозможно.

Да и обращение к календарю показало: 18 августа приходилось в 1380 г. не на воскресенье, как утверждает «Сказание о Мамаевом побоище», а на субботу. Так состоялось ли знаменитое свидание Дмитрия и Сергия? Вникая глубже в проблему, некоторые исследователи пришли к выводу: рассказ о нем — выдумка, «повествование легендарного характера», сочиненное с целью возвеличивания роли Русской православной церкви, в частности Троицкого монастыря, в деяниях тех лет.

Другие ученые считали, что перед нами сильно приукрашенное описание минувшего, имеющее мало общего с действительностью. Так, иноки Троицкого монастыря Ослябя и Пересвет — реальные люди, происходившие из брянских бояр, искушенные в ратном деле и лично знакомые с великим князем. Выступившее против Мамая войско по размерам превышало все предыдущие, собиравшиеся на Руси, и нуждалось в столь опытных, «полки умеющих рядити» военачальниках. Но нужно ли было государственному мужу ездить за ними лично? На взгляд сторонников данной версии, совершенно необязательно. По их мнению, составители «Сказания о Мамаевом побоище» «дополнили» реальный эпизод отправки помощников полководца вымышленным описанием визита в обитель его самого. Кроме того, приверженцы этой гипотезы указывают на вышеупомянутое сообщение «Московского летописного свода»: стоявшего с войском на Дону Дмитрия старец благословил письменно, прислав специальную грамоту, что не имело бы смысла, если бы ранее он сделал это устно.

Между тем часть историков, ссылаясь на «Житие» знаменитого игумена (составленное в 1418 г. Епи-фанием Премудрым), настаивает: историческая встреча имела место. Действительно, в его тексте читаем: «Некогда же приходит князь великий в монастырь к... Сергию и речет ему: "отче, велика печаль охватывает меня: слышал, Мамай движет всю Орду и идет на Русскую землю... Тем же, отче свя-тый, помоли Бога о том, поскольку сия печаль общая всем христианам есть". Преподобный же отвечает: "Иди против них и с Божьей помощью ты победишь, и здрав с воинами своими возвратишься, токмо не малодушествуй"». В ответ Дмитрий пообещал в случае победы поставить монастырь в честь Успения Богородицы и впоследствии слово свое сдержал. Вместе с ним старец основал обитель «во имя Пречистыя на Дубенке», назначил ее настоятелем одного из своих учеников и возвратился в Троицкую лавру.

В житиях русских святых практически нет дат. Тем не менее можно попытаться выяснить день судьбоносного свидания, установив, когда князь исполнил свой обет. В летописях находим известие: Успенский монастырь на реке Дубенка действительно появился, но 1 декабря 1379 г., т.е. более чем за 9 месяцев до Куликовской битвы. Неужели встреча Сергия Радонежского с Дмитрием состоялась задолго до сражения на Дону? Отметим еще одно обстоятельство: оно разыгралось 8 сентября 1380 г., в день Рождества Богородицы. Значит, образованный в ознаменование победы монастырь должны были посвятить именно этому празднику, а не Успению.

Напомним: за два года до рассматриваемых событий, 11-12 августа 1378 г., произошла битва с ордынцами на реке Вожа, принесшая русскому войску победу, в честь которой построили церковь во имя Успения Богородицы (праздника, приходящегося на 15 августа). Таким образом, все будто бы вставало на свои места: князь посетил святого старца, но двумя годами ранее, чем гласит «Сказание о Мамаевом побоище».

Но так ли это? Вскоре выяснилось: преподобный основал два Успенских Дубенских монастыря — до Куликовской битвы Стромынский, а после нее, как раз во исполнение княжеского обета, Шавыкинский «на острову». Последний стоял в лесной глуши и в дальнейшем пришел в запустение; его фрагменты нашли при археологических раскопках 1990-х годов. Впрочем, о существовании обеих обителей знали еще в середине XIX в., но потом информация о них затерялась в море научной литературы.

Исследователи вновь обратились к «Сказанию о Мамаевом побоище», изученному, казалось бы, до последней буквы. И все же при тщательном прочтении в нем обнаружили любопытные нюансы, ранее, конечно, не обойденные вниманием, но не казавшиеся значительными. Речь идет о датировке отдельных этапов похода русских полков на Дон. Одна редакция этого литературного памятника сообщает: поездка великого князя в Троицкий монастырь состоялась в воскресенье 18 августа, выдвижение его рати из Москвы — в четверг 27-го, сама Куликовская битва — в пятницу 8 сентября. Другая помечает появление русского войска в Коломне субботой 28 августа. Третья уточняет: из столицы оно отправилось в четверг 21 августа, в Коломну пришло якобы в среду 28-го и на следующий день из нее выступило.

Составив из приведенных дат небольшую табличку в виде календаря, обнаруживаем: ни один из указанных дней недели не совпадает с реальными, на которые в 1380 г. падало то или иное число. Вот почему гораздо убедительнее, чем «Сказание о Мамаевом побоище», выглядят более ранние произведения (XV в.). Так, «Задонщина» и «Рогожский летописец» указывают лишь одну точную дату — день самой битвы — субботу 8 сентября, Рождество Богородицы. Четвертая Новгородская летопись сообщает, что русские рати вышли из Коломны 20 августа; полки переправились через Оку в воскресенье, за неделю до Семенова дня, приходящегося на 1 сентября, сам же Дмитрий со «своим двором» — в понедельник (соответственно 26 и 27 августа).

Почему редакторы «Сказания о Мамаевом побоище» «фальсифицировали» дни недели, на которые приходились даты? Думается, неправильная «привязка» к ним основных этапов похода русских ратей содержалась уже в первоначальных источниках, использованных при составлении в XVI в. сводного текста произведения.

Летом 1380 г., несомненно, все русские княжеские дворы внимательно следили за приготовлениями к схватке Московии и Золотой Орды. В тот решающий для всей страны момент активно работала разведка. Именно с ее помощью Дмитрию удалось выяснить: 1 сентября на берегах Оки Мамай планировал соединиться со своими союзниками — литовским князем Ягайло (1377-1392 гг.) и рязанским Олегом Ивановичем (1350-1402 гг.).

Противники Москвы тоже предприняли аналогичные действия, но не сумели правильно использовать полученную от своей агентуры информацию. Рязанские бояре, узнав о выступлении из Коломны и движении Дмитриевой рати в направлении Серпухова, очевидно, посчитали, что она будет обороняться именно там. Однако не дойдя до этого города, войско резко повернуло на юг и 27 августа переправилось через Оку в районе устья реки Ло-пасня. Олег, узнавший о появлении огромной армии у своих владений, стал упрекать проглядевших врага помощников, и те признались, что получили известия об ее выходе 15 дней назад.

Одна из редакций «Сказания о Мамаевом побоище» сообщает подробности совещания Олега с оплошавшими боярами. «И глаголали ему бояре его и вельможи его: "Мы, господине, слышали о сем за 15 дней и устыдилися тебе поведать. Глаголют... в вотчине его про монаха некоего, именем Сергия... и тот монах вооружил его и повелел ему пойти против Мамая"». Более ранний вариант того же памятника уточняет весьма важную деталь — откуда поступила информация: «Нам, княже, поведали от Москвы за 15 дней...».

Когда состоялся этот разговор, источники молчат, но, видимо, не будет большой ошибкой приурочить его приблизительно к 1 сентября. Отсчитав от него 15 дней, согласно календарю, получаем 18 августа — указанную в «Сказании о Мамаевом побоище» дату поездки Дмитрия к Сергию Радонежскому. Но если рязанские бояре узнали об их встрече именно тогда, значит, сама она произошла раньше?

До сих пор у нас бытует привычка в устном или письменном рассказе о каком-либо событии указывать не число месяца, а день недели. Установлено: визит князя в Троицкий монастырь пришелся на воскресенье, что, очевидно, и зафиксировал в донесении рязанский лазутчик. Бояре Олега пометили его датой получения — 18 августа. Ее и использовали составители «Сказания о Мамаевом побоище», повествуя о свидании Дмитрия со старцем. Состоялось же оно, очевидно, в предыдущее воскресенье — 12 августа.
Данная версия позволяет объяснить другие временные «нестыковки» в «Сказании о Мамаевом побоище». Так, выход войска из Москвы один из вариантов текста датирует четвергом 21 августа. Но согласно календарю ближайший четверг перед указанным числом — 16-е, следующий день после праздника Успения Богородицы, срока, назначенного полководцем для сбора ополчения. Прибытие рати в Коломну практически все редакции относят к субботе (по нашим расчетам, 18 августа), и лишь одна — к среде (очевидно, 22-му; судя по имеющимся данным, не все отряды одновременно вступили в город, и информатор рязанцев мог зафиксировать именно приход опоздавших).

Из «Сказания о Мамаевом побоище» известно: в субботу (18 августа) на реке Северка перед Коломной великого князя встретили воеводы, на следующий день он проводил смотр войск на Девичьем поле, а в понедельник приказал «всем людям сни-матися». С этим полностью согласуется включенный в более ранние летописи рассказ о выходе ополчения из города 20 августа, а также о том, что посланные в помощь Дмитрию новгородцы не застали его в Москве, поспешили следом и догнали в Коломне только в воскресенье перед заутреней (19 августа).

Но все приведенные расчеты останутся лишь гипотезой, если не подкрепить их дополнительными доводами. Вновь вчитываемся в текст источников и наконец находим искомый аргумент. Во время свидания в Троицком монастыре Сергий Радонежский дал в помощь князю иноков Пересвета и Ослябю. Игумен возложил на своих духовных сыновей схиму — высшую степень монашества, означающую полное отречение от мирской жизни и сопровождающуюся наречением нового имени, обычно памяти святого, чтимого в день совершения обряда или в один из соседних. Пересвет получил имя в честь епископа-мученика Александра Команского, поминаемого 12 августа, Ослябя — в честь воина-мученика Андрея Стратилата (19 августа).

Выяснение подлинной хронологии похода русского войска на Куликово поле подводит черту под сомнениями в реальности описанного в «Сказании о Мамаевом побоище». Посетив Сергия Радонежского накануне Куликовской битвы — 12 августа 1380 г., Дмитрий имел достаточно времени, чтобы потом доехать до Москвы и выступить из нее 16 августа. К тому же их историческая встреча произошла незадолго до дня Успения Богородицы, в чем святой старец увидел божественное провидение и основал в честь этого праздника Стромынский монастырь.