Л.В. Манькова. ДИПЛОМАТ, ПОЭТ, УЧЕНЫЙ (Кантемир)
Начавшаяся в 1716 г. дипломатическая война между Россией и Великобританией спустя 4 года завершилась «ганноверской ссорой» и полным разрывом отношений (они были возобновлены лишь через 10 лет). После смерти короля Георга I английское правительство сделало первый шаг к их восстановлению, назначив резидентом при русском дворе К. Рондо. С нашей стороны налаживать взаимоотношения с самой могущественной державой Европы того времени предстояло князю А.Д. Кантемиру (1708-1744).
Английский посланник в России 4 ноября 1731 г сообщил своему правительству, что императрица Анна Иоанновна намерена отправить резидентом в Лондон сына бывшего господаря Молдавии АД. Кантемира. Вскоре К. Рондо лично познакомился с будущим послом, обедавшим у него вместе со многими знатными особами русского двора. «... Князь кажется очень молодым, — писал англичанин, — но он человек здравомыслящий, говорит по-французски и на нескольких других языках. На мое замечание по поводу его молодых лет, граф Остерман отвечал, что ему двадцать восемь лет, что он человек весьма достойный, что молодость его, во всяком случае, не помешает ведению дел между дворами русским и великобританским...».
Возраст Кантемира, которому на самом деле было 22 года, смущал и саму императрицу, вызывая у нее сомнение в способности нового посла решать международные вопросы. А они на то время были нелегкими. Англия, потеснив Францию, стала самой мощной державой в мире, в то время как престиж нашей страны резко упал, а антирусская политика европейских стран отличалась особой активностью. При таком раскладе чрезвычайно важно было установить дружеские отношения с туманным Альбионом, но для этого требовался опытный дипломат, а не молодой человек, увлеченный науками. На кандидатуре Кантемира настоял фаворит императрицы граф Э.И. Бирон, решительно заявивший, что он знает князя и отвечает за его способности. И назначение состоялось; 1 января 1732 г Антиох Дмитриевич покинул Петербург, чтобы уже никогда не вернуться. «... Надеюсь, он понравится вашему превосходительству, несмотря на молодость и на то, что до сих пор в делах участия не принимал», — сообщал Рондо лорду Гаррингтону.
Начало дипломатической службы при дворе великой державы, тем более Англии — дело тяжкое. По пути князь останавливался в Берлине и Гааге, где беседовал со старыми дипломатами — графами П.И. Ягужинским и А.Г. Головкиным, много лет возглавлявшими там российские посольства. Их советами впоследствии он не преминул воспользоваться, кроме того, был известен в кругу ученых Лондона. Но как дипломату ему предстояло себя показать.
Антиох родился в Константинополе 10 сентября 1708 г. Род отца брал начало от легендарного среднеазиатского полководца и эмира XIV в. Тамерлана. По линии матери, урожденной княжны К Кантакузен, он был потомком византийских императоров. Родители считались одними из самых образованных людей своего времени и отличались большими нравственными достоинствами. Труды его отца — члена Берлинской академии наук, ученого-энциклопедиста князя Д.К. Кантемира — в Европе были широко известны.
Будущий посол с детства говорил на нескольких языках, обиходным же в семье был греческий. Обучением детей занимались мать и отец. Князь особое внимание уделял математике, астрономии, физике и другим наукам, необходимым для военного поприща. Древнегреческий, латинский и итальянский языки, а также историю им преподавал ученый, греческий священник А Кондоиди (впоследствии — епископ Вологодский Афанасий), прибывший в Россию вместе с Кантемирами. Другим домашним учителем был будущий переводчик Петербургской академии наук И. Ильинский — блестящий знаток древнерусской письменности и языка. Антиох — первый светский поэт на Руси — обязан ему развитым филологическим чутьем.
Учеба в московской Славяно-греко-латинской академии по существу ничего не дала талантливому мальчику. Риторику там сводили к изучению чисто механических приемов, к набору громких фраз, к уснащению речи мифологическими терминами; логика была набором силлогизмов, совершенно непригодных в жизни; в психологии занимались проблемами: человек ли женщина, или отчего у нее не растет борода? В физике обсуждали вопросы: росли ли в раю розы без шипов, существует ли поныне рай, каким он был при Адаме и Еве? Зато открывшуюся в 1725 г. Петербургскую академию наук [См.: Ж.И. Алферов, Э.А. Тропп. Санкт-Петербург — российское «окно в науку». — Наука в России, 2003, № 3 (прим. ред.).] и университет при ней Антиох вспоминал впоследствии с благодарностью. Там те же дисциплины читали маститые преподаватели. Будущий дипломат считал, что лекции первых российских академиков — математика И. Бернулли, физика ГБ. Бюльфин-гера, историка Г.З. Байера, философа Хр. Гросса — принесли ему большую пользу. Нравственная философия последнего оказала особое влияние на князя. Этих ученых поражали выдающиеся способности юноши, и они рассчитывали, что со временем он займет пост президента Академии наук.
Антиох перенял у родителей не только трудолюбие, любовь к наукам и искусству, но и мягкий характер. По словам Г.З. Байера, он отличался «приятным обхождением, что привлекало к нему людей, даже мало его знавших». Но несмотря на это, решительно отвергал все, что представлялось ему бесполезным и не соответствовало его внутреннему убеждению. Искреннему, прямому и честному Кантемиру чужды были хитрость и двуличие, что для посла того периода считалось недостатком.
7 апреля 1732 г. лорд Гарринг-тон написал К. Рондо: «Князь Антиох Кантемир прибыл сюда на прошлой неделе в качестве резидента Ея Величества и через день или через два был очень любезно принят королем в аудиенции. Можете передать министрам русского двора, что засвидетельствованное прибытием князя желание Государыни их соблюдать дружественные отношения с королем очень приятно его величеству, который и со своей стороны не упустит случая к поддержанию и развитию в будущем доброго согласия и дружбы между Россией и Великобританией.
Что же касается собственно личности князя, прибывшего сюда в качестве резидента, можете сообщить, что он производит на всех самое благоприятное впечатление и что мы сделаем все от нас зависящее, дабы пребывание в Англии было ему приятно».
Кантемиру предстояло иметь дело с сильным противником. Внутреннюю и внешнюю политику Великобритании определяли могущественные министры — братья Р. и Г. Вальполи. Старший из них — деловой и неподкупный, превосходный парламентский боец, блестяще знавший свою страну и народ. Младший слыл самым эксцентричным и капризным из англичан. Истинное лицо этого деятеля скрывала маска. Он умудрялся, не показываясь лично, вникать в ход министерских переговоров и распространять смятение в политических кругах. Власть этих братьев поддерживал могущественный и хитрый госсекретарь герцог Т. Ньюкастл.
Особую симпатию Кантемира вызвал лорд Гаррингтон. Ему были присущи те же личностные качества, что и князю: ум, честность, прямота, трудолюбие. И, естественно, он высоко оценил нравственные достоинства русского дипломата.
Несмотря на молодость, Кантемир сумел заслужить расположение английского двора (в особенности королевы) и уважение обоих братьев Вальполи. В нем видели представителя дворянской интеллигенции новой России, и это способствовало его признанию.
Прибыв в Лондон, Антиох Дмитриевич сразу окунулся в дела. Здесь он нашел в бедственном положении несколько десятков русских, посланных когда-то правительством и совершенно забытых им. Некоторым за долги угрожала тюрьма. Посол безуспешно обращался к императрице с просьбой оплатить их. В конце концов, считая, что честь России требовала выручить несчастных, Кантемир рассчитался собственными деньгами.
Большие усилия требовались от молодого дипломата, чтобы опровергать клеветнические сведения о нашей стране, систематически распространявшиеся прессой, а также различными международными авантюристами. По настоянию князя Лондон отозвал из Константинополя своего посла лорда Кинуля, опасно интриговавшего против России. Кантемир добился признания за Анной Иоанновной титула императрицы, а также повышения статуса английского представителя в России: теперь Великобританию представлял не резидент, а полномочный министр.
Особенно сложным испытаниям дипломат подвергся в 1733 г., когда умер польский король Август II и началась ожесточенная борьба разных государств за влияние в этой стране. Франция потратила более миллиона ливров на поддержку своего ставленника С. Лещинского. Свою кандидатуру выдвинул и Петербург — саксонского курфюрста, сына скончавшегося короля. В Европе запахло порохом: в случае вмешательства России в выборы, на субсидии Франции Швеция готовилась ввести в Россию армию. Тем же грозила Османская империя, подтянувшая к нашим южным границам огромное войско. В сложившейся ситуации крайне важно было убедить английский двор поддержать русского ставленника. Кабинет министров Великобритании согласился на это, но при соблюдении свободы выборов. И польский сейм большинством голосов избрал своим королем С. Лещинского. В ответ Россия ввела войска. Под канонаду русских пушек королем Речи Посполитой стал Август III.
Добился Кантемир и признания в 1737 г Англией права на герцогство в Курляндии Э.И. Бирона (т. е. укрепление там власти России выглядело как добровольный акт, а не результат военного захвата).
Большой победой дипломата явилось заключение в 1734 г. пятнадцатилетнего договора России и Великобритании о дружбе, взаимной торговле и мореплавании.
Помимо политики, Антиох Дмитриевич постоянно занимался наукой и литературой. «Время, которое оставалось ему от Министерских дел, — писал академик Г.З. Байер, — не преминул он употреблять на просвещение своего разума в такой земле, которая сделалась отечеством наук и художеств. Дом его был сборищем ученых людей, кои привлекаемые были как его славою, так и приятным обхождением...».
Постоянная напряженная работа сказалась на здоровье дипломата, и он отправился во Францию к придворному доктору герцога Орлеанского К. Жандрону — лучшему офтальмологу и одному из образованнейших людей того времени. Тогда, вероятно, Кантемир и познакомился с писателем и философом-просветителем Вольтером.
31 мая 1737 г. Кантемиру послали приказ вступить в переписку с министром Шавиньи по делу о возобновлении с версальским двором дружбы. Переговоры с французским послом в Лондоне прошли блестяще. О том, что дипломат в высшей степени овладел этим тонким искусством и представлял угрозу врагам нашего Отечества, свидетельствует, в том числе, провокационная попытка скомпрометировать его в глазах русского правительства и добиться отзыва из Европы. Поступивший в Петербург донос вызвал скандал. Кантемир получил строгий выговор и написал в свое оправдание множество бумаг. Обвинение заключалось в том, что князь, будто бы, передал французскому посланнику, что австрийский император советовал русской царице не принимать посредничества Людовика XV в деле примирения с турками, хотя Анна Иоанновна, несмотря на этот совет, желает воспользоваться услугами именно «христианнейшего» короля и при его содействии заключить мир с Портой. Дело дошло до того, что Кантемир вызвался на присягу с целью доказать, что не делал ничего подобного. Наконец, он вытребовал от французского посланника в Лондоне письмо, в котором тот отрицал лживую информацию. И русское правительство убедилось в невиновности своего посла. В результате Кантемира назначили полномочным министром во Францию, и как бы в вознаграждение за несправедливый выговор на него посыпались царские милости: он стал камергером, ему увеличили жалованье.
27 июня 1738 г. из Петербурга в Лондон К. Рондо отправил срочную депешу: «Я имел честь писать вашему превосходительству 24 июня, потому не потревожил бы вас до следующей почты, если бы граф Остерман не пригласил меня к себе сегодня вечером. Не успел я явиться, как вице-канцлер, согласно приказанию Ея Величества прочел мне бумагу, с которой позволил снять и прилагающуюся копию с просьбой, однако, не упоминать о ней никому, так как ему не приказано делать мне письменной декларации. Конфиденциально граф прибавил, что решение отправить князя Кантемира во Францию принято Государыней внезапно с целью показать шведскому сейму, что в случае, если бы он решился на действия, враждебные России, Швеция не может ожидать помощи французского двора, с которым Россия стоит в отношениях настолько хороших, что отправила к нему своего полномочного министра».
Документ, который граф А.И. Остерман позволил переписать послу, следующий: «Современное положение дел и переговоры с Портой Оттоманской необходимо требуют возобновления прямых сношений с Францией и отправки уполномоченного к версальскому двору, который и с своей стороны проявляет желательное к тому расположение. Ея Императорское Величество, принимая в соображение, что князь Кантемир уже известен французскому двору, да и находится под рукой, назначила его своим полномочным министром к этому двору и отправила ему верительные грамоты. Сохраняя, однако, неизменно полное уважение и почтение к королю великобританскому, искренно стремясь всеми мерами поддержать дружбу, установившуюся между Великобританией и Россией и увековечить ее к обоюдной пользе обеих держав, Ея Величество не замедлит заменить князя Кантемира другим лицом, облаченным тем же званием, как и князь...».
27 августа 1738 г. Антиох Дмитриевич откланялся Георгу II и 7 сентября прибыл в Париж.
Шесть лет в Англии стали хорошей дипломатической школой для Кантемира. Покидая эту страну, дипломат подробно охарактеризовал императрице государственных деятелей Лондона и расстановку сил в нем. Эта информация помогла хорошо ориентироваться его преемнику — СР. Воронцову.
Антиох Дмитриевич с грустью покидал туманный Альбион. Он поражал его свободой нравов, блеском цивилизации и тем почетом, каким пользовались там ученые и писатели.
Во Франции ему снова пришлось налаживать связи двух стран, интересы которых не совпадали. В Версале его воспринимали как англомана, соответственно, отношение к нему кардинала де Флёри (истинного правителя Франции) и его правой руки статс-секретаря Амело было чрезвычайно настороженным. Кантемиру предстояло предотвратить новые дипломатические разрывы, погасить следствия громкого политического убийства шведского майора Синклера, совершенного в Силезии по приказу Петербурга, спасти от смертельной опасности Отечество, отказавшись от права своего рода на владение Молдавским княжеством.
Несмотря на все сложности, деятельность Антиоха Дмитриевича была исключительно эффективной. Тонкий ум дипломата, превосходная осведомленность в вопросах международной политики и хорошее знание особенностей французской жизни всячески укрепляли престиж России. Современники считали, что успех этого русского посла в Лондоне и Париже заключался в его высоких нравственных качествах, позволивших ему вносить больше искренности и честности в дипломатическое дело, чем это было принято.
Служебные обязанности Кантемира не ограничивались чисто дипломатической деятельностью. Он приглашал за границей ученых, выполнял поручения Петербургской академии наук, царских сановников, переводил на русский язык шедевры мировой литературы, снабжал обширными комментариями научно-популярные сочинения, объяснял термины и сведения из истории, философии, мифологии, географии. Ученый-просветитель обогатил нашу лексику многими словами, которыми мы и сегодня широко пользуемся.
Князь оставил заметный след не только в литературе, но и в математике, астрономии и философии. Его перевод «Разговора о множестве миров» Б. Фонтенеля, впервые познакомивший русское общество с гелиоцентрической системой Коперника, в 1756 г. по приказу Синода был конфискован как атеистическое «богопротивное книжичище», сеющее «сатанинское коварство». В 1761 г. книгу вновь напечатали, а в 1802 г. вышло в свет ее третье издание.
31 марта 1744 г первый светский поэт на Руси, дипломат, ученый и переводчик Антиох Дмитриевич Кантемир скончался. «Ваш друг умер, — писал просветитель и философ Ш.Л. Монтескье аббату О. Гуаско, — но я утешаю себя тем, что автор еще живет». И он оказался прав: сатиры Кантемира, опубликованные при его жизни в Англии, Германии, Франции и Италии, вышли на родине лишь после воцарения Екатерины II. По словам выдающегося русского критика ХГХ в. В.Г. Белинского, Антиох Дмитриевич «своими стихами воздвиг себе маленький, скромный, но тем не менее бессмертный памятник».
Отличительная черта князя — скромность — отразилась и в духовном завещании, в котором он просил похоронить себя «в Греческом монастыре в Москве без всякой церемонии ночью».
Возраст Кантемира, которому на самом деле было 22 года, смущал и саму императрицу, вызывая у нее сомнение в способности нового посла решать международные вопросы. А они на то время были нелегкими. Англия, потеснив Францию, стала самой мощной державой в мире, в то время как престиж нашей страны резко упал, а антирусская политика европейских стран отличалась особой активностью. При таком раскладе чрезвычайно важно было установить дружеские отношения с туманным Альбионом, но для этого требовался опытный дипломат, а не молодой человек, увлеченный науками. На кандидатуре Кантемира настоял фаворит императрицы граф Э.И. Бирон, решительно заявивший, что он знает князя и отвечает за его способности. И назначение состоялось; 1 января 1732 г Антиох Дмитриевич покинул Петербург, чтобы уже никогда не вернуться. «... Надеюсь, он понравится вашему превосходительству, несмотря на молодость и на то, что до сих пор в делах участия не принимал», — сообщал Рондо лорду Гаррингтону.
Начало дипломатической службы при дворе великой державы, тем более Англии — дело тяжкое. По пути князь останавливался в Берлине и Гааге, где беседовал со старыми дипломатами — графами П.И. Ягужинским и А.Г. Головкиным, много лет возглавлявшими там российские посольства. Их советами впоследствии он не преминул воспользоваться, кроме того, был известен в кругу ученых Лондона. Но как дипломату ему предстояло себя показать.
Антиох родился в Константинополе 10 сентября 1708 г. Род отца брал начало от легендарного среднеазиатского полководца и эмира XIV в. Тамерлана. По линии матери, урожденной княжны К Кантакузен, он был потомком византийских императоров. Родители считались одними из самых образованных людей своего времени и отличались большими нравственными достоинствами. Труды его отца — члена Берлинской академии наук, ученого-энциклопедиста князя Д.К. Кантемира — в Европе были широко известны.
Будущий посол с детства говорил на нескольких языках, обиходным же в семье был греческий. Обучением детей занимались мать и отец. Князь особое внимание уделял математике, астрономии, физике и другим наукам, необходимым для военного поприща. Древнегреческий, латинский и итальянский языки, а также историю им преподавал ученый, греческий священник А Кондоиди (впоследствии — епископ Вологодский Афанасий), прибывший в Россию вместе с Кантемирами. Другим домашним учителем был будущий переводчик Петербургской академии наук И. Ильинский — блестящий знаток древнерусской письменности и языка. Антиох — первый светский поэт на Руси — обязан ему развитым филологическим чутьем.
Учеба в московской Славяно-греко-латинской академии по существу ничего не дала талантливому мальчику. Риторику там сводили к изучению чисто механических приемов, к набору громких фраз, к уснащению речи мифологическими терминами; логика была набором силлогизмов, совершенно непригодных в жизни; в психологии занимались проблемами: человек ли женщина, или отчего у нее не растет борода? В физике обсуждали вопросы: росли ли в раю розы без шипов, существует ли поныне рай, каким он был при Адаме и Еве? Зато открывшуюся в 1725 г. Петербургскую академию наук [См.: Ж.И. Алферов, Э.А. Тропп. Санкт-Петербург — российское «окно в науку». — Наука в России, 2003, № 3 (прим. ред.).] и университет при ней Антиох вспоминал впоследствии с благодарностью. Там те же дисциплины читали маститые преподаватели. Будущий дипломат считал, что лекции первых российских академиков — математика И. Бернулли, физика ГБ. Бюльфин-гера, историка Г.З. Байера, философа Хр. Гросса — принесли ему большую пользу. Нравственная философия последнего оказала особое влияние на князя. Этих ученых поражали выдающиеся способности юноши, и они рассчитывали, что со временем он займет пост президента Академии наук.
Антиох перенял у родителей не только трудолюбие, любовь к наукам и искусству, но и мягкий характер. По словам Г.З. Байера, он отличался «приятным обхождением, что привлекало к нему людей, даже мало его знавших». Но несмотря на это, решительно отвергал все, что представлялось ему бесполезным и не соответствовало его внутреннему убеждению. Искреннему, прямому и честному Кантемиру чужды были хитрость и двуличие, что для посла того периода считалось недостатком.
7 апреля 1732 г. лорд Гарринг-тон написал К. Рондо: «Князь Антиох Кантемир прибыл сюда на прошлой неделе в качестве резидента Ея Величества и через день или через два был очень любезно принят королем в аудиенции. Можете передать министрам русского двора, что засвидетельствованное прибытием князя желание Государыни их соблюдать дружественные отношения с королем очень приятно его величеству, который и со своей стороны не упустит случая к поддержанию и развитию в будущем доброго согласия и дружбы между Россией и Великобританией.
Что же касается собственно личности князя, прибывшего сюда в качестве резидента, можете сообщить, что он производит на всех самое благоприятное впечатление и что мы сделаем все от нас зависящее, дабы пребывание в Англии было ему приятно».
Кантемиру предстояло иметь дело с сильным противником. Внутреннюю и внешнюю политику Великобритании определяли могущественные министры — братья Р. и Г. Вальполи. Старший из них — деловой и неподкупный, превосходный парламентский боец, блестяще знавший свою страну и народ. Младший слыл самым эксцентричным и капризным из англичан. Истинное лицо этого деятеля скрывала маска. Он умудрялся, не показываясь лично, вникать в ход министерских переговоров и распространять смятение в политических кругах. Власть этих братьев поддерживал могущественный и хитрый госсекретарь герцог Т. Ньюкастл.
Особую симпатию Кантемира вызвал лорд Гаррингтон. Ему были присущи те же личностные качества, что и князю: ум, честность, прямота, трудолюбие. И, естественно, он высоко оценил нравственные достоинства русского дипломата.
Несмотря на молодость, Кантемир сумел заслужить расположение английского двора (в особенности королевы) и уважение обоих братьев Вальполи. В нем видели представителя дворянской интеллигенции новой России, и это способствовало его признанию.
Прибыв в Лондон, Антиох Дмитриевич сразу окунулся в дела. Здесь он нашел в бедственном положении несколько десятков русских, посланных когда-то правительством и совершенно забытых им. Некоторым за долги угрожала тюрьма. Посол безуспешно обращался к императрице с просьбой оплатить их. В конце концов, считая, что честь России требовала выручить несчастных, Кантемир рассчитался собственными деньгами.
Большие усилия требовались от молодого дипломата, чтобы опровергать клеветнические сведения о нашей стране, систематически распространявшиеся прессой, а также различными международными авантюристами. По настоянию князя Лондон отозвал из Константинополя своего посла лорда Кинуля, опасно интриговавшего против России. Кантемир добился признания за Анной Иоанновной титула императрицы, а также повышения статуса английского представителя в России: теперь Великобританию представлял не резидент, а полномочный министр.
Особенно сложным испытаниям дипломат подвергся в 1733 г., когда умер польский король Август II и началась ожесточенная борьба разных государств за влияние в этой стране. Франция потратила более миллиона ливров на поддержку своего ставленника С. Лещинского. Свою кандидатуру выдвинул и Петербург — саксонского курфюрста, сына скончавшегося короля. В Европе запахло порохом: в случае вмешательства России в выборы, на субсидии Франции Швеция готовилась ввести в Россию армию. Тем же грозила Османская империя, подтянувшая к нашим южным границам огромное войско. В сложившейся ситуации крайне важно было убедить английский двор поддержать русского ставленника. Кабинет министров Великобритании согласился на это, но при соблюдении свободы выборов. И польский сейм большинством голосов избрал своим королем С. Лещинского. В ответ Россия ввела войска. Под канонаду русских пушек королем Речи Посполитой стал Август III.
Добился Кантемир и признания в 1737 г Англией права на герцогство в Курляндии Э.И. Бирона (т. е. укрепление там власти России выглядело как добровольный акт, а не результат военного захвата).
Большой победой дипломата явилось заключение в 1734 г. пятнадцатилетнего договора России и Великобритании о дружбе, взаимной торговле и мореплавании.
Помимо политики, Антиох Дмитриевич постоянно занимался наукой и литературой. «Время, которое оставалось ему от Министерских дел, — писал академик Г.З. Байер, — не преминул он употреблять на просвещение своего разума в такой земле, которая сделалась отечеством наук и художеств. Дом его был сборищем ученых людей, кои привлекаемые были как его славою, так и приятным обхождением...».
Постоянная напряженная работа сказалась на здоровье дипломата, и он отправился во Францию к придворному доктору герцога Орлеанского К. Жандрону — лучшему офтальмологу и одному из образованнейших людей того времени. Тогда, вероятно, Кантемир и познакомился с писателем и философом-просветителем Вольтером.
31 мая 1737 г. Кантемиру послали приказ вступить в переписку с министром Шавиньи по делу о возобновлении с версальским двором дружбы. Переговоры с французским послом в Лондоне прошли блестяще. О том, что дипломат в высшей степени овладел этим тонким искусством и представлял угрозу врагам нашего Отечества, свидетельствует, в том числе, провокационная попытка скомпрометировать его в глазах русского правительства и добиться отзыва из Европы. Поступивший в Петербург донос вызвал скандал. Кантемир получил строгий выговор и написал в свое оправдание множество бумаг. Обвинение заключалось в том, что князь, будто бы, передал французскому посланнику, что австрийский император советовал русской царице не принимать посредничества Людовика XV в деле примирения с турками, хотя Анна Иоанновна, несмотря на этот совет, желает воспользоваться услугами именно «христианнейшего» короля и при его содействии заключить мир с Портой. Дело дошло до того, что Кантемир вызвался на присягу с целью доказать, что не делал ничего подобного. Наконец, он вытребовал от французского посланника в Лондоне письмо, в котором тот отрицал лживую информацию. И русское правительство убедилось в невиновности своего посла. В результате Кантемира назначили полномочным министром во Францию, и как бы в вознаграждение за несправедливый выговор на него посыпались царские милости: он стал камергером, ему увеличили жалованье.
27 июня 1738 г. из Петербурга в Лондон К. Рондо отправил срочную депешу: «Я имел честь писать вашему превосходительству 24 июня, потому не потревожил бы вас до следующей почты, если бы граф Остерман не пригласил меня к себе сегодня вечером. Не успел я явиться, как вице-канцлер, согласно приказанию Ея Величества прочел мне бумагу, с которой позволил снять и прилагающуюся копию с просьбой, однако, не упоминать о ней никому, так как ему не приказано делать мне письменной декларации. Конфиденциально граф прибавил, что решение отправить князя Кантемира во Францию принято Государыней внезапно с целью показать шведскому сейму, что в случае, если бы он решился на действия, враждебные России, Швеция не может ожидать помощи французского двора, с которым Россия стоит в отношениях настолько хороших, что отправила к нему своего полномочного министра».
Документ, который граф А.И. Остерман позволил переписать послу, следующий: «Современное положение дел и переговоры с Портой Оттоманской необходимо требуют возобновления прямых сношений с Францией и отправки уполномоченного к версальскому двору, который и с своей стороны проявляет желательное к тому расположение. Ея Императорское Величество, принимая в соображение, что князь Кантемир уже известен французскому двору, да и находится под рукой, назначила его своим полномочным министром к этому двору и отправила ему верительные грамоты. Сохраняя, однако, неизменно полное уважение и почтение к королю великобританскому, искренно стремясь всеми мерами поддержать дружбу, установившуюся между Великобританией и Россией и увековечить ее к обоюдной пользе обеих держав, Ея Величество не замедлит заменить князя Кантемира другим лицом, облаченным тем же званием, как и князь...».
27 августа 1738 г. Антиох Дмитриевич откланялся Георгу II и 7 сентября прибыл в Париж.
Шесть лет в Англии стали хорошей дипломатической школой для Кантемира. Покидая эту страну, дипломат подробно охарактеризовал императрице государственных деятелей Лондона и расстановку сил в нем. Эта информация помогла хорошо ориентироваться его преемнику — СР. Воронцову.
Антиох Дмитриевич с грустью покидал туманный Альбион. Он поражал его свободой нравов, блеском цивилизации и тем почетом, каким пользовались там ученые и писатели.
Во Франции ему снова пришлось налаживать связи двух стран, интересы которых не совпадали. В Версале его воспринимали как англомана, соответственно, отношение к нему кардинала де Флёри (истинного правителя Франции) и его правой руки статс-секретаря Амело было чрезвычайно настороженным. Кантемиру предстояло предотвратить новые дипломатические разрывы, погасить следствия громкого политического убийства шведского майора Синклера, совершенного в Силезии по приказу Петербурга, спасти от смертельной опасности Отечество, отказавшись от права своего рода на владение Молдавским княжеством.
Несмотря на все сложности, деятельность Антиоха Дмитриевича была исключительно эффективной. Тонкий ум дипломата, превосходная осведомленность в вопросах международной политики и хорошее знание особенностей французской жизни всячески укрепляли престиж России. Современники считали, что успех этого русского посла в Лондоне и Париже заключался в его высоких нравственных качествах, позволивших ему вносить больше искренности и честности в дипломатическое дело, чем это было принято.
Служебные обязанности Кантемира не ограничивались чисто дипломатической деятельностью. Он приглашал за границей ученых, выполнял поручения Петербургской академии наук, царских сановников, переводил на русский язык шедевры мировой литературы, снабжал обширными комментариями научно-популярные сочинения, объяснял термины и сведения из истории, философии, мифологии, географии. Ученый-просветитель обогатил нашу лексику многими словами, которыми мы и сегодня широко пользуемся.
|
Вместе с тем по его просьбе парижские художники Субейран и Билль изготовили гравированный портрет Петра I, чтобы изображение российского императора «в чужих краях к удивлению народов размножить».
Оказал Антиох Дмитриевич и сильное воздействие на развитие русской темы в западной литературе. Он непосредственно участвовал в публикации и постановке трагедии «Ментиков» французского драматурга П. Морана, положившей начало героической трактовке образа Петра Великого как просвещенного монарха. Посредничество Кантемира между западноевропейскими и русскими учеными, организация им книгообмена между Петербургской и Парижской академиями наук, его личные связи с английскими и французскими писателями и учеными способствовали культурному сближению России с европейскими государствами. Математик и натуралист П.-Л. де Моро Мопертюи, учившийся, как и Кантемир, у И. Бурнулли, по рекомендации князя в 1738 г. был избран иностранным почетным членом Петербургской академии наук. Мопертюи ежедневно посещал друга Антиоха во время тяжелой болезни. Но лучшие парижские врачи безрезультатно пытались спасти жизнь русскому послу. |
 Д. Амикони. Петр I с богиней мудрости Минервой. Картина написана в Лондоне между 1732 и 1735 гг. по заказу русского посла при английском дворе А.Д. Кантемиром |
Князь оставил заметный след не только в литературе, но и в математике, астрономии и философии. Его перевод «Разговора о множестве миров» Б. Фонтенеля, впервые познакомивший русское общество с гелиоцентрической системой Коперника, в 1756 г. по приказу Синода был конфискован как атеистическое «богопротивное книжичище», сеющее «сатанинское коварство». В 1761 г. книгу вновь напечатали, а в 1802 г. вышло в свет ее третье издание.
31 марта 1744 г первый светский поэт на Руси, дипломат, ученый и переводчик Антиох Дмитриевич Кантемир скончался. «Ваш друг умер, — писал просветитель и философ Ш.Л. Монтескье аббату О. Гуаско, — но я утешаю себя тем, что автор еще живет». И он оказался прав: сатиры Кантемира, опубликованные при его жизни в Англии, Германии, Франции и Италии, вышли на родине лишь после воцарения Екатерины II. По словам выдающегося русского критика ХГХ в. В.Г. Белинского, Антиох Дмитриевич «своими стихами воздвиг себе маленький, скромный, но тем не менее бессмертный памятник».
Отличительная черта князя — скромность — отразилась и в духовном завещании, в котором он просил похоронить себя «в Греческом монастыре в Москве без всякой церемонии ночью».
Кандидат филологических наук Л.В. МАНЬКОВА
"Наука в России", № 4, 2004
"Наука в России", № 4, 2004
Достоевский 
Симонов Константин Михайлович