При работе над данной темой исследователь столкнулся с малым числом введенных в научный оборот источников, раскрывающих образ жизни, пристрастия, уровень образования, доходы, расходы дворянских «гнезд». Поэтому поставил задачу выявить новые материалы, описывающие усадьбы как жилые комплексы, включая все, что в них находилось. И «кладезем» таких документов оказались описи конфискованного имущества арестованных и преданных суду высших сановников (Российский государственный архив древних актов, Москва).

В царствование Петра I (1682-1725 гг.) среди прочих вельмож в опалу попали обвиненный в заговоре против него князь Василий Голицын и уличенный в казнокрадстве адмиралтейский советник Александр Кикин, ведавший снабжением флота. В правление Анны Иоанновны (1730-1740 гг.) — сподвижники государя-реформатора князья Василий Лукич, Алексей, Сергей, Василий Владимирович, Юрий Долгоруковы, Дмитрий Голицын, представители древних родов Артемий Волынский, Платон Мусин-Пушкин. А во времена Елизаветы Петровны (1741 -1761 гг.) - в свою очередь, любимцы Анны Иоанновны: граф Андрей Остерман, граф Михаил Головкин, знатные дворяне Степан Лопухин, Анна Бестужева-Рюмина и др. Именно об имуществе всех этих лиц сохранились наиболее полные документальные свидетельства.

 

Создавали подобные комиссии и в дальнейшем — политическая борьба и дворцовые перевороты 1727-1743 гг. оканчивались расправой над терпевшими поражение группировками. Она сопровождалась конфискацией, передачей в казну или царским приближенным принадлежавших опальным сановникам земельных наделов и имущества или распродажей последнего с торгов, чем и ведали упомянутые органы. Как показал автор монографии, они состояли в основном из преданных престолу офицеров-гвардейцев, чиновников, канцеляристов и торговых людей (для реализации изъятых вещей на аукционах). Однако после 1743 г. от этих институтов отказались. По мнению Тихонова, это объяснялось тем, что значительная доля движимости гонимых вельмож оставалась в собственности супругов, детей, наследников и ближайших родственников.

Что представляют собой итоговые материалы упомянутых комиссий? В начале XVIII в. усилиями царя-реформатора Россия, получив выход к Балтийскому морю, «прорубила окно в Европу». Западные веяния распространились на военное дело, образование, науку, культуру, причем наибольшее влияние оказали на дворянство, воспринявшее и претворившее в жизнь стороны петровских преобразований, субъективно и объективно направленные на укрепление его общественного положения. Описания жилищ и имущества высшей бюрократии, составленные в 1730-1740-х годах, свидетельствуют: к тому времени сложился свойственный ей мир вещей.

Резиденции, городские усадьбы сановников располагались в самых престижных районах обеих столиц (что также — признак привилегированного положения в обществе): в Петербурге — на Адмиралтейской стороне у Невы, реке Мойка, Васильевском острове, в Москве — на Тверской, Никитской, Сретенской, Знаменской улицах, в Немецкой слободе, у Мясницких ворот и т. д. Правда, в исследованных автором документах не зафиксирован внешний вид жилищ вельмож, указан лишь материал строения (кирпич или дерево) и число этажей.

Именно тогда у столичной знати сформировалось представление о городском доме, так сказать, его эталоне: непременно каменное, двух- или трехэтажное сооружение с представительными палатами (залом), кабинетом хозяина, спальнями, детскими комнатами и т. д. Помещения первого этажа имели своды, второго и третьего — накатные потолки (из хорошо подогнанных бревен) «со штукатурной работой». А, скажем, в московском особняке Волынского на них были написаны 48 картин (плафоны — особенность его апартаментов). Стены декорировали дубовыми панелями или обоями, в том числе атласными или парчовыми китайскими, штофными немецкими, полотняными итальянскими, украшали иконами (в основном греческими), зеркалами, картинами, гравюрами. Отапливали покои печи, выложенные нарядными цветными поливными изразцами, производство которых с 1710-х годов широко наладили на гончарных дворах при петербургских кирпичных заводах и в московских мастерских. Кроме того, в самом жилом здании или во дворе устраивали хозяйственные помещения: поварню, хлебный амбар, конюшню, кузницу, каретный сарай, погреба, ледник и пр.

Значительное место в книге автор отводит обширным переписям находящегося в усадьбах имущества (неизбежным, по его мнению, поскольку речь шла о том, что окружало человека в повседневной жизни, к тому же требовало комментариев), и каждой из них предшествует краткая биография владельца. Поражает разнообразие и богатство мира вещей российской элиты, не жалевшей средств для их приобретения, причем чаще всего отдававшей предпочтение изготовленным иностранными мастерами — английскими, немецкими, французскими, турецкими, иранскими, китайскими и др. Многое из того, что попало при конфискации в царскую казну, можно сейчас увидеть в музеях Московского Кремля и Эрмитаже (Санкт-Петербург), судьба же остальных раритетов, к сожалению, неизвестна.

Для анализа всех подобных предметов исследователь ввел понятия «вид» (их назначение или название) и «подвид» (материал, внешнее оформление, особенности, место отечественного производства или страна привоза), что позволило разделить их на 13 групп. Это мебель; кровати и принадлежности к ним; ткани; домашняя утварь; посуда; одежда и обувь; предметы религиозного культа; учебно-научные; прикладного искусства; музыкальные инструменты; личные оружие и амуниция; конская упряжь; средства передвижения.

Причем в составленный автором перечень не входят монеты, медали, старинные и заморские оружие, амуниция, картины, книги, предметы религиозного культа (т.е. все относящееся к области собирательства). Например, у Головкина насчитывалось 80 икон (написанных не только на дереве, но и на тафте, холсте, стекле, финифти, резной кости), в том числе в золотых, серебряных, медных окладах, 6 крестов серебряных и деревянных, складни, в частности кипарисовые, оправленные серебром, 33 богослужебные книги, 20 певческих, более 250 светского содержания. У Юрия Долгорукова реквизировали 81 лик, некоторые из них — в окладах с жемчугом и драгоценными камнями, золотые панагия (Панагия — круглая нагрудная иконка с изображением Богоматери (прим. ред.)) и крест и т.д.; у Кикина — 46 «светлых образов» (26 из них в серебряных окладах), 1 золотой, 8 серебряных, 2 кипарисовых, 3 янтарных, 1 яшмовый, 2 алмазных креста, Евангелие в красном бархатном переплете, украшенное позолотой, Библию, псалтырь и пр.; у Голицына — 40 икон в позолоченных и серебряных окладах с финифтью и многое другое.

Серьезный характер в тот период уже носили фалеристика и нумизматика: начиная с 1730 г. переписчики фиксировали наличие больших коллекций у Голицына, Долгоруковых, Остермана, Лопухина, Головкина, Волынского, Мусина-Пушкина. Причем у троих последних — наиболее обширные и разнообразные, что поразило составителей описей имущества. Так, у Головкина, среди прочего, изъяли орден Андрея Первозванного, 35 звезд кавалерских (в том числе 2 ордена Александра Невского), 8 золотых медалей, в частности, две о заключении мира со Швецией 1721 г., на погребение Петра Великого, на коронование Анны Иоанновны, а также 100 серебряных. Волынскому же принадлежало 135 золотых монет (Священной Римской империи, Испании, Голландии, Англии, Польши ХУ-ХУП вв. и т. д.) и 376 серебряных, Мусину-Пушкину — соответственно 191 и 71. Впечатляюще выглядел и перечень серебряных монет азиатских государств, конфискованных у Остермана (всего 149).

С большим увлечением в ту пору собирали и оружие, особенно старинное. У Василия Долгорукова обнаружили 12 медных пушек, одну чугунную, 3 мортиры, 2 датских фузеи (Фузея — ружье с кремневым замком, введенное на вооружение русской армии Петром I; пищаль - фитильное огнестрельное ружье с длинным железным стволом, с XV по XVII в. находившееся на вооружении русских войск; штуцер - нарезное ружье ХУ1-Х1Х вв. (прим, ред.), 3 турецких пищали, 2 немецких штуцера, 3 французских, оправленных медью, одну позолоченную работы тульских мастеров, 5 персидских, оправленных серебром, 8 пар пистолетов, 5 штыков грановитых старинных, 2 палаша, 2 шпаги французских серебряных с позолотой, 11 сабель, оправленных серебром, 2 копья булатных и т. д, У Головкина — 7 пушек, 2 мортиры, 16 пар пистолетов, 20 фузей, 2 пищали, 30 ружей. Особого упоминания заслуживает его коллекция холодного оружия: 25 шпаг, в том числе с серебряными эфесами, палаш (с роговым посеребренным череном, т. е. рукоятью), 8 кортиков (эфесы позолоченные, один «со львовою головкою»), трость с клинком в медной оправе, 16 бердышей ("Бердыш — оружие, напоминающее топорик с закругленным лезвием и короткой ручкой (прим. ред.), 3 меча, 14 сабель с серебряными позолоченными оправами, украшенными яхонтами, бирюзой, яшмой, изумрудами, и многое другое.

Отдельные разделы в описях имущества подвергнувшихся опале вельмож составляли драгоценные каменья и золото. Например, у Кикина изъяли 42 изумруда, 115 алмазов, 35 яхонтов, ящик с янтарем, 16 золотых и серебряных перстней (некоторые с алмазами, изумрудами, яхонтами), печать, вырезанную в изумруде, 22 золотые запонки, у Волынского -яхонты, изумруды, жемчуг, 22 перстня, старинные золотые и бриллиантовые серьги, 7 золотых табакерок и сердоликовую, оправленную серебром. Кстати, нередко имели место усилия скрыть ценные вещи от переписчиков: так, дочери арестованного сановника попытались утаить от них ларец с 17 бриллиантами, 13 крупными жемчужинами, 6 яхонтами и пр., а также изделия из золота — 118 монет, 3 кольца, перстень и др., но были выданы прислугой.

Появившиеся в то время первые личные библиотеки, включавшие, наряду с церковными, произведения художественной литературы на французском и немецком языках, — важный показатель духовных запросов дворянской верхушки. Книжное собрание славившегося ученостью князя Дмитрия Голицына в его подмосковной усадьбе Архангельское насчитывало около 6000 томов, среди которых были сочинения итальянцев Николо Макиавелли (мыслителя, писателя, политического деятеля конца XV — начала XVI в.) и Траяно Боккалини (поэта конца XVI — началаXVII в., автора политических сатир, осуждавших тиранию). Как сетовал историк, географ, экономист Василий Татищев (1686-1750), многое оттуда, самое редкое и древнее, было расхищено при описании.

Наличие в апартаментах помещений разного назначения вело к расширению спектра образцов мебели. Так, у Лопухина реквизировал и 14 столов, 8 кабинетов из дуба, ореха, красного дерева, 5 кроватей, 12 кресел с резьбой и пр. Такие изделия заказывали у столяров и резчиков российских государственных учреждений (Адмиралтейства, Канцелярии от строений и пр.), а также привозили из-за рубежа. Большей частью они были из резного и вощеного ореха или дуба, но не составляли ансамбль: отечественные соседствовали с английскими, немецкими, французскими, голландскими, усиливался и приток китайских. Особой популярностью у вельмож пользовались столики, табуреты, кресла, ларцы, шкафчики для бумаг и драгоценностей, расписанные золотом по черному лаку.

Материалы конфискационных комиссий дают наглядное представление не только о пристрастиях, но и о повседневной жизни владельцев. Прежде всего следует упомянуть об изменениях в одежде, связанных с намерением Петра I выделить дворянство в особое сословие в бытовом плане. Такие нововведения начались с царского указа 1709 г. об упразднении старомодного русского платья. Новый костюм складывался преимущественно по образцу французского, ставшего к XVIII в. общеевропейским. Мужской состоял из приталенного кафтана, камзола, коротких (до колен) штанов, чулок, башмаков, епанчи (род плаща), с первой четверти этого столетия в данный перечень вошел сюртук; женский — из распашного платья, юбки и корсажа (жесткий пояс) или корсета. Привыкание к этим нововведениям растянулось на десятилетия. Однако постепенно выглядеть богато и модно стало признаком высокого достоинства. Впрочем, многие дворяне считали, что одеваться со вкусом вовсе не означает появляться в богатом наряде.

Все в усадьбе находилось на обслуживании дворовых людей — служащих, ведущих хозяйство (дворецкий, стряпчий, казначей, ключник, камердинер, кучер и пр.) и работников различных ремесел (каменщики, столяры, саночники, портные, печники, слесари и т.д.).  Они в основном получали денежное и натуральное довольствие — ежегодно поступавшие от крепостных крестьян владельца продукты. Поэтому столичные усадьбы помимо прочего являлись еще и большими кладовыми продовольственных запасов.

Пропасть между бытом элиты и других сословий российского общества первой половины XVIII в. принимала такой очевидный характер, что можно говорить об ее особом образе жизни. Реформы Петра I привели к созданию самодержавного государства с всепроникающей системой бюрократического управления во главе с императором и дворянской элитой, по словам кандидата исторических наук Елены Марасиновой (Институт российской истории РАН), «европейской по образованию и ценностным предпочтениям».