И. Бергман. На пороге жизни

Страна: Швеция
В ролях: И. Тулин, Е. Дальбек, Б. Андерссон, Б. Йорт аф Орнэс, М. фон Сюдов, Э. Юзефссон, И. Ландгре, Г. Шеберг, Л. Линд и др.
Режиссер: Ингмар Бергман
Продюсер:
Сценарист: У. Исакссон (по собственному рассказу "Добрые, достойные")
Оператор: М. Вилен
Композитор:
Жанр: драма

Год выпуска: 1957


Киноновелла, небогатое событиями, но насыщенное неброским, внутренним драматизмом действие которой происходит в родильном доме. Сегодня эта картина смотрится почти как телевизионный спектакль на не слишком актуальную тему, а потому может быть интересна людям немолодым и тем, кто хочет иметь достаточно полное представление о творчестве Бергмана.

Лента рассказывает о трех женщинах, две из которых очень хотят родить ребенка, третья - напротив, желала бы от него избавиться, да поздно. Желания каждой из героинь оказываются невыполнимы. Первая, фигура несомненно трагическая, собственно, и попадает в больницу уже с выкидышем. Она выдержанна, аристократична и несчастна, поскольку умней, сильней и благородней своего мужа (Э. Юзефссон), себялюбивого и эгоистичного представителя зажиточной городской буржуазии. Ее семья явно распадается, и неродившийся ребенок должен был бы если не скрепить семью, то, по крайней мере, скрасить одиночество этой достойной женщины, роль которой сдержанно и проникновенно исполняет одна из лучших бергмановских актрис Ингрид Тулин.

Вторая - напротив, простая домохозяйка, молодая, крупная, яркая женщина, счастливая в супружестве с таким же славным, как и она, добропорядочным парнем (М. фон Сюдов), ежедневно привозящим ей с дачи огромные букеты цветов. Героиня Евы Дальбек носит будущего первенца терпеливо и радостно, со спокойной уверенностью в его и своем будущем. Так же спокойно и терпеливо она переносит долгие мучительные роды. Тем страшнее ее трагедия, когда дитя погибает "на пороге жизни".

Третья - девчонка из городских низов, видимо, когда-то сбежавшая из родительского дома в "свободный полет" или к соблазнителю. Итог - не первая и вновь нежелательная беременность, на сей раз зашедшая столь далеко, что аборт уже невозможен. Героиня одной из самых ярких бергмановских звезд Биби Андерссон не хочет рожать и потому что не желает терять свободу, и потому что у ребенка точно не будет отца, и потому что боится своей строгой и, как она думает, до сих не простившей ее матери. Именно этот образ наиболее интересен психологически и драматически. Именно он дан в сложном развитии: от яростного нежелания стать матерью - через размышления, возникающие в ходе бесед с врачами, медсестрами, а главное - через проходящие перед ее глазами трагедии соседок по палате, вызывающие сначала признание: "Если бы у меня был нормальный муж, я бы стала рожать", а в конце концов приводящие к смирению гордыни, телефонному разговору с матерью, решению сохранить ребенка и возвращению в отчий дом.

Три судьбы, три женских типа, три перспективы - как набросок дальнейшего творчества режиссера, как эскиз будущих шедевров мастера: от "Молчания" и "Персоны" до "Шепотов и криков" и "Осенней сонаты".

И, в заключение, об одном крохотном, но психологически и эстетически важнейшем эпизоде, имевшем, на мой взгляд, продолжение и развитие в творчестве другого гения, Андрея Тарковского. В середине фильма героиня Биби Андерссон выйдет в больничный коридор, чтобы позвонить по автомату своему любовнику, отцу будущего ребенка. Разговор сложится неудачно, и расстроенная женщина медленно побредет по длинному темноватому коридору обратно. И вдруг подпрыгнет, как девчонка... Она ведь и в самом деле еще девчонка и подпрыгнула просто так - от неушедшего детства и жажды жизни... Подпрыгнет и пойдет себе в палату.

Спустя 18 лет в "Зеркале" Тарковского зрелая (в сравнении с персонажем Б. Андерссон) героиня Аллы Демидовой после душераздирающей сцены ужаса, отчаяния, истерики, вызванной возможной (!) опечаткой, допущенной в передовице советской газеты сталинского образца, будет так же возвращаться по нескончаемому коридору, но уже в другом состоянии: слава Богу, все обошлось, опечатки не было!.. И тоже вдруг подпрыгнет, как девчонка. От неизжитой молодости? От схлынувшего страха? От любви Тарковского к творчеству Бергмана? Или, быть может, от чего-то вечного и общего для человека, вне зависимости от его возраста, национальности, социального положения и прочих, второстепенных, в сравнении с чудом бытия, вещей?..

В. Распопин