И. Бергман. Страсть (EN PASSION)

Страна:  Швеция
Режиссер и сценарист Ингмар Бергман
Оператор Свен Нюквист
Продюсер Ларс-Уве Карлсберг
Актеры: Макс фон Сюдов, Лив Ульман, Биби Андерссон, Эрланд Юсефсон, Эрик Хелль и др.
Продолжительность 95 мин.
Жанр: драма

Год выпуска: 1968

Шведский остров Форё, место проживания великого художника в течение многих лет. А вот и сам художник, вернее его alter ego, на сей раз его зовут Андреас. Он хороший человек. Что еще можно сказать о нем? Средних лет, разведен, курит трубку, занимается мелкими починками в своем старом доме, гуляет по острову: солнце, лес, редкие встречи с аборигенами. До времени Андреас одинок. И покуда одинок - счастлив. Но, конечно, скучает.

Однажды скука кончается - к его дому, хромая, подходит красивая женщина, которой необходима помощь. Андреас приглашает женщину в дом, откуда можно позвонить, - и, да простится мне некоторая высокопарность выражения, открывает дверь в страсть.

О, нет, это не та страсть, что превращает накрахмаленные белоснежные простыни в грязные половые тряпки, отнюдь. Это страсть - страдание, преображающая ее носителей или по крайней мере заставляющая их проявить все тайное, все истинное, что в обычное время таится глубоко внутри человека. Страсть заставляет сорвать одежды и маски и являет человека нагим, человека in nature, а натуральный человек, по словам Бергмана, жесток. "Я считаю, - пишет режиссер, объясняя свой замысел, в книге "Картины", - что существует зло, не поддающееся объяснению, вирулентное, ужасающее зло, присущее в животном мире исключительно человеку. Зло иррациональное, не укладывающееся в закономерности. Космическое. Беспричинное" (И. Бергман. Картины / Бергман И. Жестокий мир кино. М.: Вагриус, 2006. С. 382).

Анна - так зовут новую знакомую героя - недавно потеряла в автокатастрофе всю семью, а сама еще не оправилась ни от душевной, ни даже от физической травмы. У Анны есть подруга, Ева. У Евы есть муж, ревнивый и немножко сумасшедший интеллектуал Элис. Между этими четырьмя персонажами, а также местным жителем Юханом и разыграется драма страстей-страданий библейского масштаба, драма воистину бергмановская, то бишь одновременно и шекспировская - с открытыми страстями напоказ, и библейская - тайными страданиями разрывающая человека изнутри. Драма, в которой будут и адюльтер, и запой, и убийство, и ночные кошмары, и троящееся светило, и - в контраст с ними - дивный дневной Божий мир, где под ярким солнцем, однако, вешают щенков и кидаются на женщин с топором. Но главное, что будет в этой драме, - все-таки душевные страдания, присущие человеку ab ovo, если он, конечно, человек.

Носителями душевных страданий у Бергмана почти всегда являются женщины, в особенности это характерно для его фильмов, снятых в 60-е - 70-е годы с участием Лив Ульман. "Страсть" в этом плане - один из наиболее показательных примеров. Именно женщиной (женщинами) проверяется здесь и спокойствие, и самоуверенность героя, измеряется реальная глубина его личности, то самое "самостоянье человека, залог величия его", о котором писал Пушкин. Что сказать? Увы, Андреас -просто хороший человек. Только хороший человек. Иному хорошему человеку везет прожить жизнь, не встретившись с моментом истины. И тогда о нем, покойном, в самом деле можно говорить только хорошо. Или ничего не говорить. Но такой персонаж в бергмановском мире не нужен, а потому невозможен.

В "Страсти" - фильме о нарушенном одиночестве художника-отшельника - вновь женщина пересиливает мужчину, оттеняет его, почти стирает, во всяком случае, раскрывает и исчерпывает. В "Страсти" - фильме о разрушенном спокойствии мужчины - страдающая женщина вновь становится фурией, потому что оказывается сильнее мужчины, хоть за топор хватается именно мужчина, а еще потому, что мужчина этот - давно ничего не создающий художник, она же физически не может ежечасно не творить жизнь. В "Страсти" - фильме о несостоятельности просто хорошего человека - героине Лив Ульман по-настоящему противостоит, по-моему, не столько даже герой Макса фон Сюдова, сколько вновь, как и в "Персоне", героиня Биби Андерссон, Ева - слабая, но нормальная, а значит куда более сильная, чем Анна, женщина. В "Страсти" - в какой-то мере автобиографическом фильме Бергмана - героиня Ульман вновь находится на границе нормы и безумия, вновь терзается сама и терзает ближних не изживаемой виной, очень может быть, что во многом придуманной.

То, что "Страсть" логически исходит из "Персоны", продолжает ее, варьирует на новый лад и в новых исторических условиях (а условия действительно новые - на дворе 1968 год, революционный, контрреволюционный, безумный, больной - без сомнения роковой год, если посмотреть на него из 66-го), автор картины, кажется, нигде не сообщавший о том словесно, подчеркивает визуально, предлагая в одном из кадров почти такой же двойной портрет, как в "Персоне", с той разницей, что там был женский портрет из двух совмещающихся, сливающихся, превращающихся в одно изломанное целое лиц, а здесь - портрет мужской, где лица не сближаются, сливаясь в одно, а, напротив, одно из них постепенно вытесняет из кадра другое. Интерпретировать эти кадры можно до бесконечности, приписывая Бергману и его героям какие угодно качества и желания: от латентной гомосексуальности персонажей до полной взаимозаменяемости даже и самых великих исполнителей в мире и воле подлинного творца. Речь в данном случае не об этом, а о том, что все картины Бергмана, безусловно, связаны друг с другом, проистекают одна из другой, продолжают и развивают друг друга, составляя, таким образом, единый текст, который и рассматривать надо в целостности. Увы, этой возможности мы с вами лишены хотя бы уже потому, что не можем сесть и отсмотреть подряд все сделанное Бергманом в кино и на телевидении, ведь иные его фильмы в России совершенно недоступны.

Тем не менее большую часть бергмановских картин мы с вами после падения советской власти можем увидеть своими глазами, пусть, правда, только на видео. Но ведь еще четверть века назад нам приходилось довольствоваться лишь тем, что о новых лентах мастера рассказывали кинокритики. А кинокритики рассказывали то, что им разрешали рассказывать цензоры. И такой, например, неровный, но очень сильный фильм, как "Стыд" (1967), который сам режиссер характеризовал как источник "Страсти", естественно, на экране появиться не мог и оценивался в печати почти однозначно как неудача.

Меж тем без "Стыда" понять "Страсть" и в самом деле невозможно. И не только потому, что стыд и страсть ходят (должны ходить) об руку, что одна без другого не бывает, не должна быть, но и потому еще, что, снимая фантасмагорию про войну, поразившую отдельно взятый европейский островок и разгромившую налаженный быт мирно живущих под соснами интеллигентов, Бергман думал не о глобальной войне, а войне, так сказать, в доме. Большие войны, какие бы разрушения они ни причиняли, в конце концов кончаются; война в доме не прекращается никогда. Никогда не исчезают, не должны исчезать в мире совесть, стыд, страдание. От них, как от любви, как от женщины, нельзя убежать, нельзя спрятаться нигде, даже в северном раю - на острове Форё. Впрочем, автор сам рассказал обо всем этом так:

"Взаимоотношения героев в фильме "Страсть" выросли из той же обстановки, в которой разыгрывались события фильма "Стыд", и это приобрело для меня странный смысл. Война, которая показана в фильме "Стыд", словно предстала передо мной на том же фоне в какой-то еще более остро подчеркнутой форме: издевательства человека над животными, заколотые ягнята, горящая лошадь, птица, разбившаяся об оконное стекло. А настоящая война, которую я не сумею показать, переместилась на телеэкран. Правда, это очень несложная метафора. Макс и Лив испуганно, растерянно наблюдают войну на телеэкране, а вот при виде повешенной собаки искренне расстраиваются, ведь это им понятно.

И потом, Лив Ульман играла в обоих этих фильмах. Это навело меня на мысль, что у Анны Фром (героиня "Страсти". - В.Р.) может быть смутное воспоминание о войне, показанной в фильме "Стыд". Эти воспоминания могут являться ей в снах. Вот я и придумал для нее сны. В фильме "Страсть" все время присутствует война из фильма "Стыд", она служит ему фоном" (Бергман о Бергмане: Ингмар Бергман в театре и кино. М.: Радуга, 1985. С. 263).

И еще: ""Страсть", снимавшаяся на Форё осенью 1968 года, носит следы тех ветров, что дули над реальным миром и над миром кино... "Страсть" - это своего рода вариация "Стыда". Фильм раскрывает то, что я, собственно говоря, хотел отобразить в "Стыде" - скрыто проявляющееся насилие.

В сущности, одна и та же история, но более правдоподобная" (И. Бергман. Картины. Указ. изд. С. 381).

Именно потому, конечно же, и заканчивается лента закадровой репликой автора: "В этом фильме героя звали Андреас".

Честно говоря, большего не расскажешь. То есть можно, конечно, напомнить читателю, что "Страсть", по собственному признанию автора, его первый по-настоящему цветной фильм, доставивший и Бергману, и его блистательному оператору Свену Нюквисту множество мучений. Можно подробнее пересказать рассказанную в картине историю. Можно вновь вернуться к характеристике героя, спасовавшего в решительный момент не только в противостоянии, да что в противостоянии - просто в контакте с обеими женщинами, но не проявившего никакого героизма и во время трагического происшествия с дружелюбным соседом Юханом. Можно лишний раз сказать, что этот фильм, как и все прочие картины Бергмана, есть высочайшего художественного уровня рефлексия, этакое ночное бдение над покойником - еще одним безвозвратно прожитым отрезком жизни. Можно сказать, что вновь и вновь Бергман проговаривает о человеке вслух все, даже то, о чем большинство людей не позволяют себе задумываться - такова уж она, тема скрытого насилия; зрителю кажется, что художник доходит в откровенности до последнего предела, но в следующем своем бдении он скажет еще откровеннее, внедрится в человеческую душу еще глубже. Все так, однако вряд ли это что-то добавит к тому, что было сказано выше. В сущности, фильмы великих режиссеров не нуждаются в рецензиях, поскольку в них - даже не в самых звездных - воссоздана (если не создана заново) живая жизнь. А нуждается ли живое в интерпретациях? Жизнь надо проживать, а фильмы Бергмана - смотреть и пересматривать, уж во всяком случае, знакомиться с ними самостоятельно, а не в чужих интерпретациях.

Несколько месяцев назад величайший творец ХХ столетия ушел вослед своему веку, оставив нам огромное культурное наследие - наследие, которое нам, - как ни странно это осознавать, поскольку кинематографу Ингмара Бергмана посвящено множество самых разных, в том числе и блестящих исследований, - еще только предстоит освоить во всей глубине и полноте, ведь воистину "большое видится на расстоянии".

В. Распопин