Лишь в условиях формирования буржуазных отношений, перехода от средневековья к культуре нового времени предметом пристального внимания стала личность — человек, имеющий ярко выраженное сознательное отношение к жизни, мировоззрение, сформировавшееся в результате большой творческой работы, духовный и душевный облик, определяемый взаимодействием таких факторов, как наследственность, окружающая среда (семья, друзья, сподвижники, учителя), дело его жизни, адаптация к быстро меняющемуся миру и, конечно, воля случая.

Современник Ломоносова историк и государственный деятель Василий Татищев выделял в эволюции личности (и даже всего общества) «время младенчества, юности, мужества и старости». Как и многие передовые люди того времени, он был убежден: на каждом отрезке жизни человеку необходимо учиться, неустанно и последовательно развивать свои творческие способности. Младенчество, полагали они, — период беспомощности и потому постоянного познания, формирования психических, физических, душевных и умственных качеств, зарождения активной социализации. «Воля к благополучию» у ребенка и подростка ограничивается желанием есть, пить, играть. Но он любознателен: «обо всем спрашивает и знать хочет». Такой естественный интерес необходимо использовать «к научению легких наук, о котором не много думать надобно», — например, усвоению языков и основополагающих математических знаний.
«Младенчество» личности Ломоносова можно определить 1711-1729 гг. Он родился 19 ноября 1711 г. в деревне Мишанинской Двинского уезда Куростровской волости Архангельской губернии в семье богатого черносошного (государственного) крестьянина-помора, имевшего надел земли и промысловые суда, человека доброго, смелого, расторопного и, несмотря на неграмотность, изобретательного. Михаил помогал отцу во всех делах, а зимой нередко жил у родственников, служивших в архангельской таможне, где общался с иностранцами.

 

Деревня Мишанинская, в которой родился Ломоносов. Макет

 

 

В детских и юношеских годах ученого — один из истоков его могучей физической силы, терпения, стойкости, смекалки, твердого характера. Еще подростком он ездил с отцом на дальние промыслы, пять раз выходил на рыболовецких судах из Белого моря в Баренцево, нередко подвергался опасностям и большим испытаниям.

К грамоте Михаила приобщили живший по соседству юноша лет шестнадцати Иван Шубной и дьячок Семен Сабельников, учившийся в певческой и подьяческой школе в селе Холмогоры (ныне в Архангельской области). Первыми его книгами — «вратами учености» — были грамматика филолога и педагога Мелентия Смотрицкого (1578-1633) и арифметика преподавателя Школы математических и навигацких наук (Школа математических и навигацких наук — учебное заведение, в 1701-1752 гг. готовившее специалистов флота, судостроителей, геодезистов и других специалистов. До 1715 г. находилась в Москве, затем ее навигаторские классы перевели в Петербург и создали на их основе Морскую академию (прим. ред.)) Леонтия Магницкого (1669-1739). Вскоре пытливый подросток, к удивлению многих, стал лучшим чтецом в приходском храме и читаемое произносил «к месту расстановочно, внятно, а при том и с особой приятностью и ломкостью голоса». Земляки начали обращаться к нему, когда случалась нужда в грамотном человеке. Любознательный юноша стал интересоваться, имеются ли другие церковные и светские книги, и узнал, что для знакомства с ними нужно знать латынь, а ее учат только в больших городах — Москве, Санкт-Петербурге и Киеве.

 

После кончины супруги отец Михаила женился второй раз, что, вероятно, было не слишком приятно сыну, уже в сознательном возрасте потерявшему горячо любимую мать. Сам Ломоносов впоследствии вспоминал: «злая и завистливая мачеха стремилась всячески произвести гнев в отце моем, представляя, что я сижу по-пустому за книгами. Для того многократно я присужден был читать и учиться, чему возможно было, в уединенных и пустых местах и терпеть стужу и голод».

Молодой человек стремился поближе познакомиться с церковной и монастырской жизнью: побывал на Соловецких островах, в поморской Выговской старообрядческой пустыни (ныне в Медвежьегорском районе Карелии) — одном из крупнейших культурных центров раскольников-беспоповцев (Беспоповцы — старообрядцы, именующие себя «древлеправославными христианами иже священства не приемлющими». Течение возникло в конце XVII в., по смерти священников «старого» рукоположения, т. е. поставленных в Русской церкви до реформы Патриарха Никона (середина XVII в.) (прим. ред.)) с хорошо налаженным хозяйством, различными школами, развитым книгопечатанием, большим собранием старопечатных и рукописных книг. Именно там у него пробудился интерес к свойствам веществ и материалов, к тому же появилась отличная возможность углубить знакомство с древнерусской письменностью, «словенскими книгами церковного круга» (позднее Ломоносов назвал их «великим сокровищем, из которого знатную часть великолепия, красоты и изобилия великорусский язык заимствует»).

Видимо, вскоре после возвращения 18-летнего Михаила в лоно семьи и православной церкви отец собрался обвенчать его с дочерью богатого человека в селе Кола (ныне город, центр Кольского района Мурманской области), чтобы отправить туда «на исправление», подальше от книг, да и от мачехи. Неудивительно, что будущий ученый сделал все, дабы избежать женитьбы. Он «притворил себе болезнь и того исполнено не было».

Десятилетие 1730-1740 гг., наполненное скитаниями, упорной, разносторонней и основательной учебой, стало для юноши порой тернистого пути к зрелости. К этому времени у него уже сформировались такие черты, как смелость, трудолюбие, свободомыслие, независимость суждений и поступков, огромная жажда знаний, упорство и целеустремленность. Об этом хорошо сказал в начале XX в. философ, видный деятель российского и международного социалистического движения Георгий Плеханов: «ранние, богатые трудностями и приключениями путешествия Ломоносова закалили его характер и сообщали ему «благородную упрямку...». Молодой человек мужал, набирался жизненного опыта в борьбе с косными средневековыми привычками, традициями и стереотипами мышления его современников, с огромными препятствиями, житейскими и социально-политическими трудностями.

9 декабря 1730 г. Ломоносов тайно отправился в Москву, куда прибыл с рыбным обозом в январе следующего года. Здесь у него не было знакомых, однако случай помог встретить земляка, приютившего его у себя дома. Вскоре юноша поступил учиться в Славяно-греко-латинскую академию, назвавшись дворянским сыном, так как детям крестьян доступ туда был закрыт.

Особая сложность для 19-летнего Михаила заключалась в возрасте. Хотя в академию принимали отроков до 20 лет, но большинство поступивших были намного моложе его. Позже в письме к видному государственному деятелю Ивану Шувалову, учредившему вместе с ним в 1755 г. Московский университет, ученый с обидой вспоминал: «школьники, малые ребята кричат и перстами указуют: смотри-де, какой болван пришел в двадцать лет латине учиться». Естественно, впечатлительный и гордый молодой человек болезненно воспринимал нападки одноклассников.

Ломоносов с огромным интересом впитывал разнообразные знания, «глотая» книги из монастырской библиотеки — труды древнегреческих и римских философов, христианских отцов церкви, российских и западноевропейских писателей того времени. Особый интерес проявил к сочинениям по естествознанию датского астронома, астролога Тихо Браге (1546-1601), итальянского физика, механика, астронома, философа и математика Галилео Галилея (1564-1642), французского математика, философа, физика и физиолога Рене Декарта (1596-1650). Неудивительно, что своим прилежанием и дарованиями он сразу выделился из среды учеников: через полгода обучения перешел во второй класс, еще через полгода — в третий. Год спустя будущий ученый настолько овладел латынью, что сочинял на ней вирши. Позже она стала языком его научных работ. А под конец жизни, по словам немецкого историка и филолога Августа Шлецера, находившегося в 1760-х годах на русской службе, Михаил Васильевич снискал славу «первого латиниста не только в России»; греческий же язык освоил настолько, что в оригинале читал труды классических писателей и критически оценивал славянский перевод с него Библии.

Однако первые восторги от прочитанного уходили, и Ломоносов убеждался все больше: Аристотелева (Аристотель (384-322 гг. до н. э.) — древнегреческий философ, создатель логики и наиболее влиятельный из диалектиков древности; основоположник формальной логики. Создал понятийный аппарат, который до сих пор пронизывает философский лексикон и сам стиль научного мышления (прим. ред.))  картина мира не отвечает реальности. У него появлялись вопросы, но ни в научной, ни в художественной литературе на них ответов не было. Те годы стали для молодого человека временем поиска и сомнений в выборе жизненного пути. В 1734 г. естествоиспытатель, путешественник, автор вышедшего в том же году «Атласа Всероссийской империи» Иван Кириллов начал готовить Оренбургскую экспедицию (в Башкирию), в которой должен был участвовать «ученый священник» для проповеди «магометанским народам» слова Божия. Узнав о ней, Михаил попросился на эту должность, для чего вынужден был назваться сыном священника.

И тут разразился скандал: после соответствующей проверки будущего ученого «разоблачили» как крестьянского сына. Он не стал отпираться и, более того, честно признался, что с 1731 г. числится в бегах! За такое поведение полагалась экзекуция, сдача в рекруты, а то и каторга. Трудно сказать, что спасло виновного — прямота и покаяние, выдающиеся способности или боязнь огласки «отцов» академии, несколько лет вопреки строжайшим указаниям Синода обучавших простолюдина. Так или иначе гроза миновала, и он остался в числе студентов. Однако ему самому было не ясно, что делать дальше.

Летом 1735 г. Михаил поехал в Киев для посещения Киево-Могилянской академии. Он познакомился не только со здешней библиотекой, поразившей своим богатством, но и с неповторимой архитектурой города, мозаичными и живописными шедеврами Софийского собора, других церквей и монастырей. Именно тут родился его интерес к мозаичному искусству. Поездка обогатила представления молодого человека о русской и мировой культуре, пробудила в нем энциклопедичность устремлений.

В конце того же года судьба вновь предоставила Ломоносову счастливый случай. В числе 12 лучших учеников он отправился в Петербург для зачисления в гимназию при Академии наук, где с жаром принялся за математику, физику, иностранные языки и показал большие успехи. В 1736 г. Академия наук послала его и двух других студентов для обучения химии и металлургии в Марбургский университет (Германия). Там он усовершенствовал познания не только в этих областях знаний, но и в философии, физике, математике, иностранных языках, овладел черчением и рисованием.

 

Прошение Ломоносова о создании химической лаборатории

 

Заграничная жизнь Ломоносова осложнилась, однако, финансовыми проблемами: хотелось и книги покупать, и веселиться в студенческой компании, и брать уроки фехтования, танцев. А тут еще приглянулась ему 16-летняя дочь пивовара Елизавета Цильх. Вскоре юная немка вышла замуж за русского гения, а в 1739 г. у них родилась дочь Екатерина.

В том же году курс обучения у профессора Христиана Вольфа подошел к концу, и напоследок он преподал хороший урок своим ветреным питомцам -оплатил их долги, за что Ломоносов на всю жизнь остался благодарен наставнику. Затем русские студенты попали к бергфизику Иоганну Генкелю — ученому старого склада, видевшему в них прежде всего любителей веселой и легкой жизни.

Между тем именно тогда Михаил Васильевич проявил себя как исследователь, написав две физические диссертации и работы по филологии. А в Российское собрание (особая конференция, имевшая задачей обработку русского языка и слога) при Академии наук он послал «Письмо о правилах российского стихотворства», где доказал, что нашим могучим и прекрасным языком можно слагать стихи хореем, ямбом, анапестом, дактилем и даже сочетанием различных размеров. К сочинению он приложил  «Оду на взятие Хотина» (победа русских войск в 1739 г. в сражении за крепость Хотин на реке Днестр, решившая в пользу России войну с Турцией). Она произвела на ученых мужей эффект грома среди ясного неба, поскольку поражала невиданной доселе красотой, гармонией, заставляла трепетать сердца.

И с этих высей Ломоносову приходилось спускаться в самые низины — томиться на скучных лекциях Генкеля, терпеть его насмешки. В 1740 г. молодой человек его покинул — посетил различные немецкие горные рудники, лаборатории, встречался со специалистами, пополнял свои знания в различных областях, в полной мере ощутив себя представителем России, почувствовав ответственность и долг перед родиной. В мае 1741 г. он получил приказ о возвращении из-за рубежа и отплыл в Петербург.

Однако здесь ученого встретило враждебное противодействие, непонимание коллег. Дело в том, что 1740-е годы вошли в историю как великая академическая смута: крупные научные силы из числа иностранцев покинули Россию, а управление Петербургской АН сосредоточилось в руках библиотекаря, советника канцелярии немца Иоганна Шумахера. В таких условиях Михаилу Васильевичу приходилось растрачивать свой гениальный дар по мелочам и сражаться с интригами и бюрократическими кознями, на что ушел не один год. Постепенно он учился сложному искусству дипломатии, начал искать единомышленников и пытался найти поддержку у просвещенных, патриотически настроенных сановников.

Именно в 1741-1761 гг. великий естествоиспытатель переживал пору зрелости, мудрости, всесторонней плодотворной деятельности. Из-под его пера тогда вышли труды «О вольном движении воздуха в рудниках примеченном», «Физические размышления о причинах теплоты и холода», «О действиях химических растворителей» и др., получившие признание научного мира. А натуралист Иоганн Гмелин (академик Петербургской АН с 1727 г.), отдавая должное его знаниям и ссылаясь на свое нездоровье, уступил кафедру химии Ломоносову. Ученый горячо взялся за дело: начал читать лекции студентам не на латыни, а на родном языке, что требовало определенного мужества, так как было необычно в условиях господства профессоров-иностранцев; развернул широкую программу освоения предмета, включив в нее сообщения об «изобретении новых химических опытов». Осуществлению его планов мешало отсутствие специальной лаборатории, но решению этого вопроса помогло присвоение ученому в 1745 г. звания профессора химии (действительного члена АН), а также его растущее дипломатическое искусство, настойчивость, организаторский талант, умение находить надежных соратников.

В 1749 г. на торжественном собрании Академии наук Михаил Васильевич зачитал свое «Слово похвальное императрице Елизавете Петровне», имевшее большой успех, и с того времени начал пользоваться большим влиянием при дворе, сблизился с фаворитом царицы Иваном Шуваловым. Вместе с ним Ломоносов подготовил проект об открытии в Москве первого российского университета и гимназий при нем, а также при Академии наук, причем отстаивал право низшего сословия на образование. «Ученые люди, — доказывал он, — нужны для развития Сибири, для горных дел, фабрик, сохранения и размножения народа, исправления нравов, совершенствования правосудия, архитектуры, военного искусства и других полезных для России дел».

Исследователей всегда поражала феноменальная широта интересов Ломоносова. Он обогатил своими открытиями физику, химию, физическую химию, астрономию, географию, технику, металлургию, «прикладные технологии», внес неоценимый вклад в развитие минералогии, геологии, истории, филологии, риторики, демографии, экономики; стремился использовать достижения науки для развития производительных сил, поднятия благосостояния народа, процветания страны. Видный общественный деятель середины XIX в. писатель Александр Герцен отмечал: «Как по своему энциклопедизму, так и по легкости восприятия этот знаменитый ученый был типом русского человека... Его ясный ум, полный беспокойного желания все понять, оставлял один предмет, чтобы овладеть другим, с удивительной легкостью постигая его».

Ломоносов стал крупным специалистом в области гуманитарных и социальных дисциплин. Так, дискутируя с немецкими историками Зигфридом Байером и Герардом Миллером (академики Петербургской АН с 1725 г.) — сторонниками «норманнской теории» (Норманнская теория (норманизм) — направление в историографии, развивающее концепцию того, что народ-племя русь происходит из Скандинавии периода экспансии викингов, которых в Западной Европе называли норманнами (прим. ред.)), наш великий соотечественник разработал концепцию, где в зарождении, становлении и развитии древнерусского государства учитывал огромную роль народа, просвещения, самодержавия, причем выявлял общие черты и различия путей, пройденных Россией и европейскими странами. Словом, он развивал позиции рационализма, свойственные мировоззрению эпохи Просвещения, объясняя общественные явления преимущественно идейными побуждениями людей, действиями просвещенных монархов.

Огромная заслуга Ломоносова состоит также в пробуждении и развитии умственной, творческой деятельности современников и потомков. Именно это имел в виду литературный критик, публицист, философ Виссарион Белинский (1811-1848), высоко оценивая филологические изыскания великого ученого, в частности реформу литературного языка, и считая его продолжателем дела государя-реформатора Петра I.

Ученый видел прогресс государства в развитии науки и просвещения, индустрии, сельского хозяйства, торговли, ратовал за общественные преобразования, преумножение народонаселения. Служение «общему благу», любовь к Родине, свободное состояние людей, браки по любви он считал проявлениями естественного закона, а как явления, ему противоречащие, осуждал рабство, войны, погоню за наживой и властью, браки по принуждению, многие церковные обряды. Он глубоко верил в творческие силы народа и считал, что государство обязано служить его интересам и обеспечивать мир, не хотел мириться со многими бедами российской действительности. Так, в записке Шувалову «О сохранении и размножении русского народа» от 1761 г. он поставил вопрос о несправедливых и неразумных «помещичьих отягощениях крестьянам».

Ломоносов сделал научное мышление предметом своих литературных произведений: размышлял в них о явлениях природы, Боге, высказывал гипотезы, полемизировал с ошибочными, по его мнению, суждениями и теориями. По его убеждению, поэт — прежде всего наставник народа, гражданин, чья мысль «рождается как от глубокой эрудиции, так и от присовокупленного к ней высокого духа и огня стихотворного». Сам же, воодушевленный своей миссией просветителя и распространителя науки, искусства, писал языком страстным, энергичным, монументально патетическим. Белинский отмечал: «С Ломоносова начинается наша литература, он был ее отцом и пестуном...». А мы добавим: стал предтечей таких мастеров слова, как Гавриил Державин, Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Николай Гоголь, да и последующих поколений писателей.

Ломоносов, как Петр Великий и другие гениальные личности XVIII в., был христианином и по большому счету никогда не отступал от канонов Русской православной церкви. Вместе с тем он не был фанатичным и вера всегда пребывала у него в горниле научных сомнений и глубоких, разносторонних размышлений. Поэтому он мог симпатизировать протестантам, староверам, людям иного мировоззрения и мироощущения, прекрасно знал, уважал традиции и общечеловеческие ценности. Вместе с тем ученый решительно выступал против отождествления, смешения или противопоставления науки и религии: «Нездраворассудителен математик, ежели он хочет божескую волю вымерять циркулем. Таков же и богословия учитель, если он думает, что по псалтире научиться можно астрономии и химии».

Неустанная разносторонняя деятельность не только принесла Ломоносову награды, победы и всемирное признание, но и в немалой степени способствовала истощению его богатырских сил. В 1762 г. наступил драматический перелом в его судьбе: смерть супруги, воцарение Екатерины II многое изменили к худшему. Уехали за границу его сановные покровители Иван Шувалов и Михаил Воронцов. Ломоносов остался в одиночестве против усилившихся врагов. Он написал императрице прошение об увольнении из Академии наук с пожизненной пенсией, однако в этом ему было отказано, и в конце 1763 г. получил чин статского советника.

В это время ученый начал еще одно, последнее в своей жизни, крупное предприятие. В записке «Краткое описание разных путешествий по северным морям...» он высказал давно занимавшую его мысль о необходимости найти путь на восток вдоль берегов Сибири. Но снаряженная по его представлению морская экспедиция, дважды (в 1765 и 1766 гг.) пытавшаяся пройти «Сибирским океаном», встретила сплошные льды. Идеи Ломоносова об освоении Северного морского пути осуществились лишь полтора столетия спустя.

Великий мыслитель-энциклопедист XVIII в. не только учил и наставлял своих современников, но и оставил потомкам наследие, во многом не утратившее свою значимость до сих пор. В конце своего жизненного пути он пророчески сказал: «Я не тужу о смерти: пожил, потерпел и знаю, что обо мне дети Отечества пожалеют».