Экштут С. Моя беззубая Пускина. Судьба дочери А. С. Пушкина

Дочь Александра Сергеевича умерла в 1919 году от голода

Шел к завершению первый год советской власти. К деревянной скамейке рядом с памятником Пушкину, что на Тверском бульваре в Москве, необычайно легкой походкой подошла и с неизъяснимой грацией присела пожилая дама из "бывших". Она прямо держала спину и не испытывала нужды откинуться на спинку скамьи. Дама была изящно и с большим вкусом одета, в ее маленькой аристократической ручке был зажат небольшой букетик цветов, а живые блестящие глаза - обращены к монументу.
Дочь камер-юнкера и дворянина с 600-летней родословной, воспитанница Екатерининского института благородных девиц, фрейлина цесаревны, а затем императрицы Марии Александровны, вдова генерала...

Мария Александровна Гартунг - старшая дочь Пушкина, пророчески написавшего: "Не приведи бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!". Она, единственная из четырех детей поэта, дожила до Октябрьской революции и смогла убедиться в справедливости слов своего великого отца.

Поэт очень любил своего первенца: Машка, Маша, Машенька постоянно упоминается в его письмах. "Что-то моя беззубая Пускина? Уж эти мне зубы?" - спрашивал Пушкин жену Наталью Николаевну. У ребенка долго не резались зубки. Это его беспокоило. "Беззубая Пускина" часто привередничала, что выводило из себя импульсивного отца. "...Я так сердит сегодня, что не советую Машке капризничать и воевать с Нянею: прибью".

Угроза вовсе не была поэтическим преувеличением. "Хорошие шлепки" в этой семье были делом заурядным. Шлепками, к ужасу ювенальной юстиции наших дней, дело не ограничивалось. "Александр сечет своего сына, которому всего два года; он бьет также свою Машу; впрочем, он нежный отец", - писала Ольга Павлищева, старшая сестра поэта, поясняя своему мужу отношение Пушкина к телесным наказаниям детей. Из рук вон плохо обстояло дело с ювенальной юстицией в Российской империи. Впрочем, и со всякой иной юстицией дело обстояло не лучше. Даже в эпоху Великих реформ, уже после проведения судебной, россияне упорно не желали руководствоваться в своем поведении законом, предпочитая жить по совести или "по душе".

В 1860 году, за год до отмены крепостного права, 28-летняя фрейлина Высочайшего двора Пушкина стала женой блестящего гвардейца Леонида Николаевича Гартунга, 26-летнего поручика лейб-гвардии Конного полка, воспитанника Пажеского корпуса и сына генерала от инфантерии. (Чин II класса Табели о рангах, выше - лишь генерал-фельдмаршал.) Молодые переехали в имение Гартунга, обосновались там и стали жить на широкую ногу. Гартунгу принадлежало село Федяшево на севере Тульской губернии. В имении был обширный кирпичный барский дом, якобы возведенный по проекту Марии Александровны, и большая конюшня, в которой содержались сорок чистокровных лошадей. Офицер Конной гвардии знал в них толк! Лошади конюшен Гартунга были известны на весь мир и выступали на ипподромах Англии, Франции и Германии.

Вот почему Леонид Николаевич охотно принял место управляющего Императорскими конными заводами сначала в Туле, затем - в Москве. Исправно получая очередные чины и знаки отличия, он быстро, в 36 лет, дослужился до генерал-майора.

В 1868 году в Туле с мадам Гартунг познакомился граф Лев Николаевич Толстой. Она "послужила типом Анны Карениной, не характером, не жизнью, а наружностью". Мария Александровна была, подобно Анне Карениной на балу, в кружевном черном платье. "Ты посмотри, какие у нее арабские завитки на затылке. Удивительно породистые", - отметил тульский помещик Толстой.

Генерал Гартунг прекрасно разбирался в лошадях, но плохо понимал новые экономические реалии пореформенной России и вовсе не был сведущ в существующих законах. Генерал жил не по средствам и совсем не думал о будущем. Подобно графу Алексею Вронскому, он был убежден в том, что карточный долг - это долг первостепенной важности, а с уплатой "в магазины, в гостиницы и портному" можно не спешить - это долги третьестепенные. У генерала были большие долги. Он платил долги новыми долгами. Так жил Пушкин. После его смерти остались огромные долги, уплаченные Николаем I: 92,5 тысячи рублей частных долгов и 43 333 рубля 33 копейки - долг казне. Так жил и генерал Гартунг, зять великого поэта, так жили почти все люди его круга.

В октябре 1877 года не отрешенный от должности генерал впервые в истории правосудия оказался на скамье подсудимых. Присяжные вынесли вердикт: "Виновен!" - и генерал застрелился до оглашения приговора суда.

"При покойном нашли записку следующего содержания: "Клянусь всемогущим Богом, я ничего не похитил по настоящему делу. Прощаю своих врагов", - писал корреспондент газеты "Московские ведомости". - Похороны генерала Гартунга состоялись при громадном стечении публики. Ему были оказаны большие воинские почести. Тело покойного было перенесено из здания Коннозаводства на Поварской в церковь. На панихиде присутствовала вдова Гартунга, его старушка-мать, родные и близкие, высшие военные и гражданские чины во главе с московским губернатором и многие другие. Из церкви гроб несли на руках через всю Москву..."

На долю Марии Александровны выпала незавидная участь: старость она встретила в бедности и одиночестве. Детей у нее не было, братьев и сестру она пережила...

Дочь Пушкина умерла от голода 7 марта 1919 года, так и не дождавшись от Наркомпроса выхлопотанной пенсии. Первая выплата пенсии и назначенное гражданке Гартунг М.А. единовременное денежное пособие в 2 400 рублей были потрачены на погребение старой дамы на кладбище Донского монастыря. Долгое время могила была в запущенном состоянии.

Нынешнее надгробие сооружено усилиями коллектива Московской городской библиотеки имени А.С. Пушкина, основательницей и попечительницей которой была дочь поэта. Мир праху!