Тропкина Н.Е. Образ сада в русской поэзии конца XX - начала XXI века: фольклорные традиции

 
Аннотация. Автор рассматривает значения образа сада в русской поэзии конца XX - начала XXI века и в различных жанрах русского фольклора: обрядовых и лирических песнях, балладах, сказках. Выявляется сходство таких значений на материале творчества Б.Ахмадулиной, И.Кабыш, Т. Бек.
 
Ключевые слова: образ, фольклор, традиции, художественный смысл, жанр, символ, психологический параллелизм.
 
 
Abstract. The author examines the image of garden in Russian poetry of the late XX and early XXI century in different genres of Russian folklore: ritual and lyric songs, ballads, fairy tales. It also reveals the similarity of these values in B.Akhmadulina, I.Kabysh, T.Bekspoetry.
Keywords: image, folklore, traditions, meaning, genre, character, psychological concurrency.
 
 
Работа выполнена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект 16-04-00382 «Научное наследие Д.Н.Медриша».
 
Русская поэзия конца XX века подтверждает слова, сказанные С.Рассадиным: «...время стихов приходит, проходит; время поэтов — непреходяще» (1). И так же непреходяще обращение поэтов к национальной традиции, к народно-поэтическим истокам — осознанное или неосознанное, оно находит разнообразные проявления. Здесь может и не быть прямого влияния или заимствования, здесь скорее прослеживается механизм, который Д.Н.Медриш определяет следующим образом: «Словесное творчество народа, устное и письменное, существует как единая метасистема» (2). И неразрывные составляющие этой метасистемы — литература и устное народное творчество. В этом единстве мы и рассматриваем русскую поэзию концаXX века на примере одного из ключевых образов, занимающих столь значительное место в словесном творчестве — образа сада.
 
 
В образе сада изначально заложена двойственность смысла: это явление природное и рукотворное, что нашло отражение в термине «третья природа». Соотношение мира человека с его чувствами, переживаниями и мира растительного, с которым человек взаимодействует на протяжении всего своего существования, воплотилось в образе сада и его составляющих: деревьев, цветов, плодов. Традиционно образы сада занимают очень существенное место и в литературе, и в фольклоре, находясь в нерасторжимом единстве национальной традиции. Эту связь можно выявить у поэтов, которые обращаются к прямому подражанию народно-поэтическим образцам, к мотивам и образам, художественным приёмам, характерным для устного народного творчества. Однако более продуктивным нам представляется выявление фольклорной традиции в творчестве поэтов, которые прямо не апеллируют к народно-поэтической традиции, даже в известном смысле дистанцируются от неё. Знаменательно в этом аспекте полемически заострённое высказывание Т.Бек — поэтессы, многогранное творчество которой занимает столь значительное место в русской литературе конца XX — начала XXI века: «...фольклор в моём поколении — это была прерогатива мерзких "советских патриотов", мы же чурались этих скомпрометированных спекуляциями фольклорных начал...» (3). В ироническом ключе пишет об этом и И.Кабыш, один из самых ярких современных поэтов:
 
Всё не своё моё — заёмное:
и эта дача, и этот сад,
Вот и в стихах моих слова - народные
и только музыка одна моя (4).
 
 
 
Тем более значимым представляется устойчивое совпадение значений образа сада в произведениях современных поэтов и в различных жанрах русского фольклора.
 
В «Поэтических воззрениях славян на природу» А.Н.Афанасьев писал о том, что главная мысль, лежащая в основе народных поэтических произведений, может быть выражена в немногих словах: смерть природы зимою и обновление, воскресение её весной. В образной символике сада, который максимально приближен к человеческому жилью, это воплощено особенно зримо.
 
В словесном творчестве образ сада может быть наполнен как позитивным, так и негативным смыслом, и ни одно из этих значений не является абсолютным и конечным.
 
 
Образ сада в русском фольклоре может быть символом любви, молодости, счастья, обновления жизни. Любовная тематика сада воплощена прежде всего в обрядовой свадебной песне, где «зелёный садик» — традиционное место встречи влюблённых («...Возле сада повстречалися, / Перстеньками поменялися»). Образ сада встречается в песнях, исполняемых на различных этапах свадебного обряда. «Зелен сад» — одна из составляющих традиционного песенного зачина и в обрядовых, и в необрядовых лирических песнях.
 
В творчестве Б.Ахмадулиной образ сада — один из ключевых, «Сад» — название её книги стихов, изданной в 1987 году. Через систему олицетворений Ахмадулина делает образ сада одушевлённым, сад для неё — воплощение самой природы, потому он выше человека («...не по чину поставив себя / во главе потрясенного сада!»).
 
В стихотворении «Прощай! Прощай! Со лба сотру...» образ сада наделён смыслом, характерным для него в устном народном творчестве, — сад связан с воспоминанием о счастливой встрече влюблённых:
 
 
Прощай! Прощай! Со лба сотру
воспоминанье; нежный, влажный
сад, углублённый в красоту,
словно в занятье службой важной.
Прощай! Всё минет: сад и дом,
двух душ таинственные распри
и медленный любовный вздох
той жимолости у террасы( 5).
 
 
Смысл образа сада соотносится с фольклорным, однако значения традиционного символа в стихотворении поэта осложнены, они отражают не цельное традиционное сознание героини народной песни, а сложный и противоречивый внутренний мир поэта конца XX века.
 
 
Сад как пространство, символизирующее встречу влюблённых, начало влюблённости, возникает в стихотворении И. Кабыш «Браки совершаются... на дачах в раннем детстве...», впервые опубликованном в 1994 году. Творчеству И.Кабыш не чуждо обращение к фольклорным ритмам и образам, однако чаще оно восходит к народным источникам не напрямую, а через литературную традицию, через цветаевское начало, которое отмечают в её лирике литературоведы и критики. При этом знаменательно название статьи критика Б.Кутенкова, посвященной сборнику стихов И.Кабыш «Мама мыла раму», изданному в 2013 году, — «Слова народные» (6). Самоирония поэта, которая, несомненно, ощущается в цитированных в начале нашей статьи строках, оборачивается родством с глубинными пластами народной культуры, как это происходит, например, в стихотворении «Браки совершаются... на дачах в раннем детстве...». Для него характерно нередкое в поэзии И.Кабыш сочетание иронического и лирического начал: достаточно вспомнить, что, говоря о первой влюблённости, автор с документальной точностью фиксирует: «Мне было пять лет» — «Ему было тридцать пять». Недаром в книге стихов «Невеста без места» стихотворение носит заглавие «Первое чудо». Как это часто бывает в творчестве поэтессы, в тексте выстраивается череда фольклорных, мифологических и литературных образов — возлюбленный одновременно и Одиссей, и Дант («Земную жизнь пройдя до половины, / Он очутился в сумрачном саду»), и герой сказки — народной и литературной:
 
 
Он был большой и сказочно красивый:
синие глаза, русая борода, пшеничные кудри – королевич (7).
 
 
В стихотворении сад восходит и к античным образам сада Гесперид, и к библейскому образу райского сада, и к традиции русского фольклора, где в саду происходит счастливая встреча влюблённых. Само определение «сказочно красивый» в контексте стихотворения И.Кабыш двойственно: это и указание на степень, и прямая отсылка к жанру русской сказки, которая в финале оборачивается антисказкой, по определению Д.Н.Медриша. И невозможность счастливой любви обусловлена самим законом природы: невозможно, потому что не весна, а осень:
 
 
Я чувствовала, что это ненадолго,
что это не навечно,
да иначе и быть не могло:
стояли последние октябрьские дни —
вечность кончалась (8).
 
 
В стихотворении возникает психологический параллелизм, когда увядание природы, осенний сад символизируют невозможность счастья для героини.
 
В стихотворении Т.Бек «Настоящей жизни свет...» пространство сада связывается с воспоминанием о времени молодости, с представлением об утраченной душевной гармонии:
 
 
А теперь смотрю назад
И от зависти бледнею:
Боже!
Неприметный сад,
Где бельё среди ветвей,
Молодостью был моей,
Лучшею порой моею. (9)
 
 
Сад как символ цветения, счастья характерен и для стихотворения Т.Бек «Эту снежную весну...»: («Ибо на задворках сада / Грач тебя окликнет вдруг: / — Молодей, / сирень ломая!»).
 
Образ сада у Т. Бек связывается и с воспоминанием о счастливом прошлом, и с представлением о картине безмятежного, идиллического существования в будущем, в старости. Этим мотивом завершается стихотворение «А я вам расскажу про то...»:
 
 
...А я подумала: когда
Я постарею и осунусь,
И буду медленно седеть,
И в садике весной сидеть,
И выводить гулять кота, —
Тогда меня пронижет юность! (10)
 
 
В этом стихотворении определяющей является тема цикличности жизни, подобной саду, который увядает и вновь расцветает. Старость — время человеческой жизни, которое обычно ассоциируется с осенью, оказывается в противоречивой несогласованности со временем природным («в садике весной сидеть»), И весеннее обновление природы берёт верх над законами человеческого бытия: «Тогда меня пронижет юность!»
 
Итак, в лирической поэзии конца XX века реализован смысл образа сада, который характерен для русского фольклора: сад как символ весеннего обновления жизни, символ счастливой любви и радости бытия. При этом в стихотворениях поэтов конца XX века эта традиция может трансформироваться, оборачиваясь порой своей противоположностью.
 
 
В народном творчестве образ сада нередко наделяется негативным смыслом. Сад — это место, которое может быть связано с горем и слезами:
 
 
Сяду я на яблоньку в зелёном саду,
Своим кокованьицем древо подсушу.
Ой, горькими слёзоньками сад весь потоплю.
 
 
В народной песне отцветающий сад — символ расставания влюблённых («уж ты сад, ты мой сад, сад зелёненький...»).
 
В стихотворении Т.Бек «Встреча» образ сада также связан с темой расставания влюблённых:
 
 
А я скажу: — Нет — и не надо.
Не любишь ? Велика досада! —
И выбегу — пальто в охапке —
По лестнице, потом — посаду...(11)
 
 
В фольклорной традиции образ сада нередко связан с темой смерти. Так, в балладных песнях сад может быть местом гибели героя или героини — например, в балладах «Сестра отравила брата», «Жена мужа зарезала»:
 
 
Что жена с мужом да не в ладу жила,
Да не в ладу жила, ну не в согласьице.
Не в ладу жила и не в согласьице,
Да своего мужа в саду погубила,
В зелёном она саду погубила...
 
 
Близки к этому мотивы стихотворения Т.Бек «В кофейне, где клубится перебранка...». В нём образ ночного сада обретает зловещие черты, становится предвестием смерти:
 
 
Всё остальное музыке во благо:
Больная нота, путаница, брага,
И лай собачий по ночным садам,
И ужас умереть - не по годам... (12).
 
 
В произведении Т.Бек очевидна «память жанра» баллады: мотивы зловещего предсказания, таинственная атмосфера, гадание «колдуньи». Мотивы лая собак, связанных в фольклорной традиции с образами потустороннего мира, символикой смерти, органично сочетаются с образами ночного сада.
 
 
Таким образом, мы можем отметить, что в русской поэзии конца XX — начала XXI века продолжаются и развиваются традиции русского фольклора, порой вопреки прямым авторским установкам, ещё раз доказывая глубинное единство русской словесности в её устно-поэтическом и литературном началах.
 
 
 
ПРИМЕЧАНИЯ
 
 
1. РАССАДИН С. Время стихов и время поэтов // Арион. — 1996. http://ruthenia.ru/60s/kritika/index.htm
2. МЕДРИШ Д.Н. Литература и фольклорная традиция. Вопросы поэтики. — Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1980. — С. 246.
3. БЕК Т. Интервью для проекта «Настоящая Литература: Женский Род», www.litwo-men.ru/autogr31 .html.
4. КАБЫШ И. Я пропела. Стихи // Дружба народов. — 2010. — № 7.
5. АХМАДУЛИНА Б. Сочинения: В 3 т. -М.: Изд-во «Пан», 1997. - С. 182
6. КУТЕНКОВ Б. Слова народные (о книге Инны Кабыш «Мама мыла раму». — М.: Время, 2013) http://www.netslova.ru/ kutenkov/kabysh.htm
7. КАБЫШ И. Невеста без места. — М.: Время, 2008. - С. 100.
8. Там же. - С. 100.
9. БЕК ТА. Избранное. — М.: Мир энциклопедий Аванта+, Астрель, 2009. — С. 81.
10. БЕК Т.А. Снегирь. — М.: Советский писатель, 1980.
11. БЕК Т.А. Избранное. — М.: Мир энциклопедий Аванта+, Астрель, 2009. — С. 72.
12. Там же. -С. 181.
 
 
 
 
 
ТРОПКИНА Надежда Евгеньевна
доктор филологических наук, профессор кафедры литературы
Волгоградского государственного социально-педагогического университета