И. Бергман. Змеиное яйцо

Страна: Германия - США
В ролях: Лив Ульман, Дэвид Каррадайн, Герт Фребе, Хайнц Беннент, Джеймс Уитмор, Глинн Терман, Георг Хартманн и др.
Режиссер: Ингмар Бергман
Продюсер: Дино Де Лаурентис
Сценарист: Ингмар Бергман
Оператор: Свен Нюквист
Композитор: Рольф Вильхельм
Жанр: драма

Год выпуска: 1977

Не самый удачный фильм великого режиссера. По причинам прежде всего личных неурядиц мастера, облыжно обвиненного в неуплате налогов, он, как и две последующих ленты Бергмана, снимался не в Швеции. Сценарий, рассказывающий о выживании в умирающем ноябрьском Берлине 1923 года спившегося американского еврея, циркового артиста, и его невестки, 35-летней проститутки, подрабатывающей на хлеб в дешевом кабаре, - история одновременно кафкианская, ремарковская и вызывающая в памяти звездный мюзикл Боба Фосса "Кабаре" (1972), - чрезвычайно понравился крупнейшему киномагнату, продюсеру Дино де Лаурентису. Как рассказывает режиссер в своей книге "Картины", идея нравилась и ему самому, долгое время уверенному в том, что он снимает шедевр.

Шедевра, однако, не получилось. Получился драматический рассказ более всего в духе Ремарка о голодном, холодном, бесприютном и безысходном бытии европейцев после Первой мировой войны, в финале зачем-то оборачивающийся не то политическим детективом, не то кафкианским триллером, уводя зрителя из подчеркнуто реалистических декораций ночных, промокших и продрогших, замерзающих от отсутствия денег и дров улочек Берлина в антиутопические интерьеры некоего бункера, где задолго до Гитлера ведутся безжалостные медицинские опыты над человеком.

Ясно, что режиссер хотел осмыслить личный и общечеловеческий опыт встречи со злом, ясно, что хотел показать: конкретное политическое зло порождается экзистенциальным. Ясно и то, что легче всего это сделать ему, художнику, было на примере жизни артиста. Тем более, что в той или иной форме он обращался к теме уже не раз: в "Вечере шутов", например, или в "Лице". Но в тех, ранних, фильмах Бергман показывал человека как такового, в обстоятельствах обыденных, и как раз потому создавал трагедии. И трагических героев. Здесь кошмар существования превратил персонажей в марионеток, в муравьев, тупо продолжающих следовать раз навсегда отмеренными путями - от еды к еде. Без трагического героя нет конфликта, и трагедия как жанр невозможна.

Вероятно, невозможна даже высокая драма, - потому сценарий и "сваливается" в нечто остросюжетное. Потому "не смотрится" и Лив Ульман, вроде бы не только как всегда точно и талантливо изображающая на сей раз убитую жизнью шлюху, бывшую артистку, как бы сошедшую со страниц "Черного обелиска" Э.М. Ремарка, но одновременно еще и откровенно пародирующая Лайзу Минелли (в фоссовском "Кабаре"). Да только ли ее? "Что-то видится родное" в бесстыдном задирании толстых голых ног стареющей женщиной, не то что не могущей уже - не желающей быть привлекательной... Что? Быть может, истерически-наглый номер самодеятельности в исполнении Хельмута Бергера (в "Гибели богов" Лукино Висконти)? Не смотрится Лив потому, что ей здесь нечего делать: все, что происходит, происходит на поверхности, герои настолько измотаны безысходностью быта, что на душевную жизнь уже не способны.

Поэтому же вполне "смотрится" Дэвид Каррадайн, человек из Голливуда, актер талантливый, но американский, то есть актер как раз внешнего, да простят мне читатели, хемингуэевского типа: две извилины - обе больные, третья - это уже чересчур. Но Бергман-то - человек не из Голливуда. Оттого (в "Картинах". С. 191) и аттестует он свою ленту как провальную: "С чисто кинематографической точки зрения в "Змеином яйце" есть превосходные детали, и развитие сюжета идет в хорошем темпе. Фильм ни на секунду не выказывает усталости, напротив, он дышит чрезмерной бодростью. Точно наглотался анаболиков.

Но его жизнеспособность поверхностна. Под ней кроется провал".

Провал, разумеется. Для Бергмана. Ведь и пародировал-то он не заурядные политические боевики, а гениальные картины Фосса и Висконти. Последний, впрочем, тоже снимал не одни шедевры, тоже проваливался. А кто не проваливался? Особенно когда увлекался чужой темой? Что позволено Юпитеру... А вот вопрос: интересно, как чувствует себя Юпитер, находясь в шкуре быка? Впрочем, в приведенной выше цитате, Юпитер на этот вопрос, в общем-то, уже ответил.

Душевная жизнь - вот что Бергман умеет изображать, как никто другой. К ней он и вернется - да как! - уже в следующей ленте, в "Осенней сонате", а "Змеиное яйцо" - что ж, останется в истории кино неожиданным зигзагом, нечаянным заходом художника в кабачок не на своей территории.

В. Распопин